Множество произведений И. Бунина - гимны настоящей любви, в которой есть все: и нежность, и страсть, и ощущение той особой связи между душами двух любящих. Такое чувство описано и в рассказе «Солнечный удар», который писатель считал одним из лучших своих произведений. Ученики знакомятся с ним в 11 классе. Предлагаем облегчить подготовку к уроку, воспользовавшись анализом произведения, представленным ниже. Разбор также поможет быстро и качественно подготовиться к уроку и ЕГЭ.
Краткий анализ
Год написания - 1925 г.
История создания - На написание произведения И. Бунина вдохновила природа Приморских Альп. Рассказ был создан в период, когда писатель работал над циклом произведений, связанных любовной тематикой.
Тема - Главная тема произведения - настоящая любовь, которую человек чувствует и душой, и телом. В завершающей части произведения появляется мотив разлуки с любимым человеком.
Композиция - Формальная организация рассказа несложная, однако есть определенные особенности. Элементы сюжета размещены в логической последовательности, но начинается произведение завязкой. Еще одна особенность - обрамление: рассказ начинается и заканчивается картиной моря.
Жанр - Рассказ.
Направление - Реализм.
История создания
«Солнечный удар» был написан И. Буниным в 1925 году. Стоит отметить, что год написания совпал с периодом, когда писатель работал над рассказами, посвященными теме любви. Это один из факторов, объясняющий психологическую глубину произведения.
Об истории создания И. Бунин рассказывал Г. Кузнецовой. После разговора женщина написала в своем дневнике следующее: «Говорили вчера о писании и о том, как рождаются рассказы. У И.А. (Ивана Алексеевича) это начинается с природы, какой-нибудь картины, мелькнувшей в мозгу, часто обрывка. Так солнечный удар явился от представления о выходе на палубу после обеда, из света во мрак летней ночи на Волге. А конец пришел позднее»
Тема
В «Солнечном ударе», анализ произведения следует начать с характеристики главных проблем. В рассказе отобразился мотив , очень распространенный как в мировой, так и в отечественной литературе. Тем не менее, автор сумел раскрыть его оригинально, углубившись в психологию героев.
В центре произведения тема искренней, пылкой любви, в контексте которой развиваются проблемы взаимоотношений между людьми, разлуки влюбленных, внутреннего противоречия, вызванного несовместимостью чувств и обстоятельств. Проблематика произведения основана на психологизме. Система образов неразветвленная, поэтому внимание читателя постоянно сконцентрировано на двух героях - поручике и прекрасной незнакомке.
Начинается рассказ описанием обеда на палубе корабля. Именно в таких условиях познакомились молодые люди. Между ними сразу же пробежала искра. Мужчина предложил девушке сбежать от посторонних. Сойдя с корабля, они направились в гостиницу. Когда молодые люди остались наедине, пламя страсти сразу же охватило их тела и разум.
Время в гостинице пролетело незаметно. Утром поручик и прекрасная незнакомка вынуждены были расстаться, но сделать это оказалось очень сложно. Молодые люди раздумывают, что же с ними произошло. Они предполагают, что это был солнечный удар. В этих рассуждениях кроется смысл названия произведения. Солнечный удар в данном контексте - символ внезапного психического потрясения, любви, затмевающей разум.
Возлюбленная уговаривает поручика проводить ее на палубу. Здесь мужчина, кажется, снова поражается солнечным ударом, ведь позволяет себе поцеловать незнакомку при всех. Герой долго не может оправиться после разлуки. Его терзают мысли о том, что у его возлюбленной, скорее всего, есть семья, поэтому им не суждено быть вместе. Мужчина порывается написать возлюбленной, но потом понимает, что не знает ее адреса. В таком мятежном состоянии герой проводит еще одну ночь, недавние события понемногу отдаляются от него. Тем не менее, они не проходят бесследно: поручику кажется, что он постарел лет на десять.
Композиция
Композиция произведения простая, но на некоторые особенности стоит обратить внимание. Элементы сюжета размещены в логической последовательности. Тем не менее, начинается рассказ не экспозицией, а завязкой. Такой прием усиливает звучание идеи. Герои знакомятся друг с другом, а потом уже мы узнаем о них больше. Развитие событий - ночь в гостинице и утренняя беседа. Кульминация - сцена расставания поручика и незнакомки. Развязка - вспыхнувшая любовь понемногу забывается, но оставляет глубокий след в душе героя. Такое завершение предоставляет читателю возможность сделать определенные выводы.
Особенностью композиции произведения можно считать и обрамление: рассказ начинается и заканчивается сценой на палубе.
Жанр
Жанр произведения И. Бунина «Солнечный удар» - рассказ, о чем свидетельствуют такие признаки: небольшой объем, главную роль играет сюжетная линия влюбленных, главных героев всего два. Направление рассказа - реализм.
Тест по произведению
Рейтинг анализа
Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 107.
Мы подготовили для вас цикл уроков под общим названием «Навигатор». Они помогут вам лучше понять произведения русской литературы и сориентироваться в материалах, посвящённых этому произведению и размещённых в открытом доступе в интернете.
Предлагаю поговорить о рассказе И.А. Бунина «Солнечный удар».
Рассказ И.А. Бунина «Солнечный удар» (полностью вы можете прочитать его здесь: текст) был написан в начале XX века. Многие явления и предметы того времени уже исчезли из нашей жизни, однако сами события могли произойти где угодно и когда угодно.
Если хотите подумать о проблемах, которые затрагивает автор в рассказе и которые волнуют человечество на протяжении веков, загляните в .
Рассказ о случайной, внезапно вспыхнувшей любви и перевороте в человеческом восприятии не оставляет равнодушным ни современников писателя, ни нас, живущих сто лет спустя. В разделе мы предлагаем вам узнать, что думают о «Солнечном ударе» критики и филологи. Эти материалы помогут вам для ответа на уроке, при написании сочинения, будут полезны при подготовке к экзаменам и, конечно, дадут вам ключи к пониманию текста. Также рекомендуем передачу Игоря Волгина «Игра в бисер» (о сборнике «Тёмные аллеи») , где собеседники ведущего обсуждают цикл рассказов и бунинскую концепцию любви. Увидеть, как идея рассказа передается средствами кинематографа, вы сможете, перейдя во вкладку .
Если вам интересно, кто из писателей размышлял над подобными вопросами, с кем Бунин вольно или невольно вступил в творческий диалог, зайдите в раздел . А тем из вас, кому понравился «Солнечный удар» и кто с удовольствием прочитал бы что-то похожее по стилю и атмосфере, советуем посмотреть вкладку .
Солнечный удар - болезненное состояние, расстройство работы головного мозга вследствие продолжительного воздействия солнечного света на непокрытую поверхность головы. Это особая форма теплового удара.
Солнечный удар характеризуется приобретением телом тепла большего, чем то, которым организм в состоянии управлять и охлаждать должным образом. Нарушается не только потоотделение, но и кровообращение (сосуды расширяются, происходит «застаивание» крови в мозгу), накапливаются в тканях свободные радикалы. Последствия такого удара могут быть очень серьезными, угрожая даже остановкой сердца. Солнечный удар очень опасен по своей степени влияния, в первую очередь, на нервную систему.
Симптомы солнечного удара
Солнечный удар сопровождается головной болью, вялостью, рвотой. В тяжелых случаях - комой. Симптомы перегревания усугубляются при повышении влажности окружающей среды. Более конкретные признаки солнечного удара во многом зависят от степени поражения организма. Рассмотрим их:
1. Легкая степень
- учащения пульса и дыхания;
- расширение зрачков.
Меры: вынести из зоны перегревания, оказать помощь. При тошноте и рвоте позиционировать больного таким образом, чтобы избежать захлёбывание рвотной массой.
2. Средняя степень
- резкая адинамия;
- сильная головная боль с тошнотой и ;
- оглушенность;
- неуверенность движений, ;
- шаткая походка;
- временами обморочные состояния;
- учащение пульса и дыхания;
- кровотечение из носа
3. Тяжелая форма
Тяжелая форма солнечного удара развивается внезапно. Лицо , позже бледно-цианотичное. Наблюдаются случаи изменения сознания от легкой степени до комы, клонические и тонические судороги, непроизвольное выделение мочи и кала, бред, галлюцинации, повышение температуры тела до 41-42°C, случаи внезапной смерти. Летальность 20-30%.
Риск получить солнечный удар увеличивается при следующих условиях:
— прямое воздействие солнечных лучей на голову;
— повышенная влажность окружающей среды;
— наличие особых проблем со здоровьем ( , порока сердца, эндокринных расстройств, );
— возраст до 1 года (особенно новорожденные) и люди пожилого возраста (у малышей естественная терморегуляция организма пока не достаточно совершенная, а у пожилых она уже функционирует слабо);
— избыточный вес тела;
— курение;
— алкогольная интоксикация;
При наблюдении первых симптомов следует быстро отреагировать оказанием помощью пострадавшему. При этом не стоит забывать, что это будет только первая доврачебная помощь, и лучше сразу вызывать скорую помощь, так как обычному человеку сложно сориентироваться о степени тяжести состояния пострадавшего, а особенно, если это пожилой человек или ребенок.
— Перевести или перенести пострадавшего в тень или прохладное помещение с достаточным кислородом и нормальным уровнем влажности (пространство должно быть в ближайшем радиусе открытым, без массового нахождения людей);
— Обязательно положить пострадавшего;
— Ноги следует приподнять, подложив под зону щиколоток любые вещи (например, сумку);
— Освободить от верхней одежды (особенно, сдавливающей шею и грудь, освободить от брючного ремня; если одежда синтетическая или из плотной ткани её лучше снять совсем);
— Напоить пострадавшего большим количеством прохладной воды (лучше минеральной) с добавлением сахара и на кончике чайной ложки соли, или хотя бы простой прохладной водой;
— Смочить лицо холодной водой;
— Намочить любую ткань холодной водой и похлопать по груди (можно всё тело обливать водой около 20°С или принять ванную с прохладной водой (18 - 20°С));
— Приложить холодный компресс (или бутылку с холодной водой, кусочки льда) к голове (на лоб и под затылок);
— Обмахивать пострадавшего частыми движениями;
— Освободить дыхательные пути от рвотных масс;
— Тело обернуть мокрой простыней или опрыскивать холодной водой.
— Дать понюхать пары нашатырного спирта (с ватки) или раствора аммиака 10% (при замутнении сознания);
— пользуйтесь зонтом от солнца (светлых оттенков);
— время от времени протирайте лицо платком, смоченным в прохладной воде;
— при ощущении недомогания обратиться за помощью и предпринять самому возможные меры.
Во избежание солнечных ударов, в жаркую солнечную погоду рекомендуется носить головные уборы из светлого материала, который сильнее отражает солнечный свет.
Будьте внимательны и аккуратны при нахождении на прямых солнечных лучах!
Обсудить на форуме...
Теги: солнечный удар, признаки солнечного удара, солнечный удар симптомы, помощь при солнечном ударе, первая помощь при солнечном ударе, лечение солнечного удара, солнечный удар первая помощь, последствия солнечного удара, симптомы солнечного удара
Российская премьера состоится 4 октября в Симферополе. В широкий прокат на экраны России лента выйдет 9 октября.
В основу фильма легли два произведения Ивана Бунина - рассказ "Солнечный удар" и дневники писателя "Окаянные дни". По словам режиссера, "нет в великой русской литературе, пожалуй, произведения столь тонкого и пронизанного чувственностью, как "Солнечный удар", и нет более трагичного и страшного произведения, как "Окаянные дни", - документа эпохи, хроник очевидца трагедии русского мира".
Рассказ Ивана Бунина "Солнечный удар" Никита Сергеевич задумал экранизировать еще в начале 80-х годов прошлого века. Однако только четыре года назад мэтр начал съемки. Проходили они в Швейцарии, в Одессе и в других местах. Сценарий Никита Сергеевич также написал сам в сотрудничестве с Владимиром Моисеенко и Александром Адабашьяном.
Сюжет бунинского рассказа "Солнечный удар" построен вокруг встречи поручика и прекрасной незнакомки и страсти, обрушившейся на них, как солнечный удар. Познакомившись на пароходе, герои сходят на берег в маленьком уездном городке Павлино, где проводят в гостинице единственную ночь. Наутро женщина исчезает - ее дома ждут супруг и дочка. А поручик не может забыть любовное приключение... Воспоминания об этом "солнечном ударе" не отпускают его и в самые тяжелые для России дни - в разгар Гражданской войны и распада общества. В 1920 году оставшимся в живых белогвардейским офицерам было предложено сдать оружие и либо покинуть страну, либо присягнуть новой власти.
«Солнечный удар» - это не "Солнечный удар" - это не просто обыденная любовная история. "Солнечный удар" - это провидение, магия, нечто неосязаемое и неуловимое, понятное лишь двоим. Одиннадцать раз я переписывал рассказ от руки, пытаясь погрузиться в его энергетику, поймать неуловимую ауру языка. Но приблизиться к таинству этого небольшого рассказа, понять его атмосферу можно, лишь пытаясь понять самого Бунина. Поэтому я вновь и вновь стал перечитывать произведения Ивана Алексеевича. И в какой-то момент понял, что хочу показать в фильме разного Бунина, контрастного, узнаваемого и абсолютно незнакомого", - сказал Никита Михалков.
В "Окаянных днях" нет и намека на психологическую лирику "Солнечного удара". Произведение пропитано нескрываемой ненавистью к новому времени, революции и тем, кто эту революцию поддерживает. Бунин пишет с неутолимой, непрощающей злобой и каким-то физиологическим отвращением. С тем же отвращением пишет он и о простом люде, оглушенном и одновременно воодушевленном происходящими грандиозными событиями. Для Бунина, потомственного дворянина, крушение дворянского мира и не может восприниматься иначе, чем крушение мира в принципе.
Бунин питает к революционной России такую жгучую ненависть, что готов согласиться на ее оккупацию буквально кем угодно: хоть немцами, хоть Антантой, хоть японцами. Да хоть бы и чертом самим - лишь бы этот самый черт загнал бунтующее быдло обратно в трущобы рабочих поселков и вернул на улицы городовых, охраняющих привычный миропорядок. Злые, желчные, глумливые, исполненные тоски и страха перед будущим - таковы "Окаянные дни".
Что будет главным, а что будет второстепенным, Михалков, в общем-то, дал понять вполне прямо. "Это будет фильм не о любви, а о том, как погибала Россия", - заявил режиссер. Иными словами, на переднем плане зритель увидит Гражданскую войну и гибель страны, а любовь офицера и таинственной незнакомки выступит сюжетной скрепой для сумбурных картин из "Окаянных дней".
"Главный вопрос нашего героя в 1920 году: как это все случилось? Мне очень хочется, чтобы этот вопрос прозвучал по-другому: как сделать так, чтобы так не случилось?" - подчеркнул режиссер.
"Фильм соткан из переплетения совершенно воздушных, легких, завораживающих моментов "солнечного удара" 1907 года и мрачных, опустошающих и трагических событий "окаянных дней" 1920 года - времени, когда русский мир был "разодран в клочья" Гражданской войной, когда десяткам тысяч русских людей пришлось бежать из родной страны, ища пристанища в странах Европы, в частности, в Сербии", - пояснил сам Никита Михалков.
По словам режиссера, выбор Белграда для премьеры не случайный, ведь "в 1920-е годы Сербия оказала значительную поддержку десяткам тысяч русских эмигрантов, став для них, по сути, новым домом".
По его словам, на премьеру "Солнечного удара" приглашено "много людей": "Эмир Кустурица обещал прийти. Мои актеры должны быть там. Как я уже сказал, это будет день рождения фильма, и я зову всех своих друзей. И я рад, что ни один из них, если, конечно, он не где-то на съемках, не отказался приехать".
Исполнители главных ролей в картине "Солнечный удар" - это российская актриса Виктория Соловьева, а также начинающий латышский актер Мартинс Калита. Причем для 25-летней артистки эта работа стала дебютом в кино. А молодого прибалтийского актера озвучил Евгений Миронов. По замыслу картины в персонажах нет ничего чрезвычайного, это просто мужчина и женщина, красивые, молодые, здоровые, но им надо было сыграть так, чтобы в их мимолетной связи не было ничего пошлого и вульгарного, чтобы все взгляды, улыбки, прикосновения стали высокой и чистой поэзией.
Снималась картина на Волге и в Одессе, а также на Женевском озере. Натурные съемки начались в 2012 году. Они проводились в Павлово на Оке и в Одессе.
Для съемок на воде режиссера устраивал только действующий пароход, но в России его найти не удалось. Поэтому было принято решение провести съемки в Швейцарии, на Женевском озере. Русские пейзажи впоследствии были добавлены на компьютере.
Идея снять кинофильм по мотивам произведений Бунина посетила известного режиссера еще 30 лет назад, однако к реализации этой идеи Михалков приступил лишь в 2010 году. По словам Никиты Михалкова, он шел к этому сценарию 37 лет. "Я ведь шел к этой картине очень долго, написал заявку на "Солнечный удар", когда Бунин еще был запрещен. Но я надеялся, что когда-нибудь мне все равно дадут его экранизировать. Потом мне пришла в голову идея совместить "Солнечный удар" с "Окаянными днями", страшным свидетельством исхода Белой армии (и вообще русской интеллигенции) из страны. И это соединение показалось мне особенно важным именно сегодня", - пояснил Никита Михалков.
После обеда вышли из ярко и горячо освещенной столовой на палубу и остановились у поручней. Она закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, засмеялась простым прелестным смехом, — все было прелестно в этой маленькой женщине, — и сказала: — Я, кажется, пьяна... Откуда вы взялись? Три часа тому назад я даже не подозревала о вашем существовании. Я даже не знаю, где вы сели. В Самаре? Но все равно... Это у меня голова кружится или мы куда-то поворачиваем? Впереди была темнота и огни. Из темноты бил в лицо сильный, мягкий ветер, а огни неслись куда-то в сторону: пароход с волжским щегольством круто описывал широкую дугу, подбегая к небольшой пристани. Поручик взял ее руку, поднес к губам. Рука, маленькая и сильная, пахла загаром. И блаженно и страшно замерло сердце при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке (она сказала, что едет из Анапы). Поручик пробормотал: — Сойдем... — Куда? — спросила она удивленно. — На этой пристани. — Зачем? Он промолчал. Она опять приложила тыл руки к горячей щеке. — Сумасшествие... — Сойдем, — повторил он тупо. — Умоляю вас... — Ах, да делайте, как хотите, — сказала она, отворачиваясь. Разбежавшийся пароход с мягким стуком ударился в тускло освещенную пристань, и они чуть не упали друг на друга. Над головами пролетел конец каната, потом понесло назад, и с шумом закипела вода, загремели сходни... Поручик кинулся за вещами. Через минуту они прошли сонную конторку, вышли на глубокий, по ступицу, песок и молча сели в запыленную извозчичью пролетку. Отлогий подъем в гору, среди редких кривых фонарей, по мягкой от пыли дороге, показался бесконечным. Но вот поднялись, выехали и затрещали по мостовой, вот какая-то площадь, присутственные места, каланча, тепло и запахи ночного летнего уездного города... Извозчик остановился возле освещенного подъезда, за раскрытыми дверями которого круто поднималась старая деревянная лестница, старый, небритый лакей в розовой косоворотке и в сюртуке недовольно взял вещи и пошел на своих растоптанных ногах вперед. Вошли в большой, но страшно душный, горячо накаленный за день солнцем номер с белыми опущенными занавесками на окнах и двумя необожженными свечами на подзеркальнике, — и как только вошли и лакей затворил дверь, поручик так порывисто кинулся к ней и оба так исступленно задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой. В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном церквей, с базаром на площади перед гостиницей, с запахом сена, дегтя и опять всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город, она, эта маленькая безымянная женщина, так и не сказавшая своего имени, шутя называвшая себя прекрасной незнакомкой, уехала. Спали мало, но утром, выйдя из-за ширмы возле кровати, в пять минут умывшись и одевшись, она была свежа, как в семнадцать лет. Смущена ли была она? Нет, очень немного. По-прежнему была проста, весела и — уже рассудительна. — Нет, нет, милый, — сказала она в ответ на его просьбу ехать дальше вместе, — нет, вы должны остаться до следующего парохода. Если поедем вместе, все будет испорчено. Мне это будет очень неприятно. Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. Никогда ничего даже похожего на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло... Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара... И поручик как-то легко согласился с нею. В легком и счастливом духе он довез ее до пристани, — как раз к отходу розового «Самолета», — при всех поцеловал на палубе и едва успел вскочить на сходни, которые уже двинули назад. Так же легко, беззаботно и возвратился он в гостиницу. Однако что-то уж изменилось. Номер без нее показался каким-то совсем другим, чем был при ней. Он был еще полон ею — и пуст. Это было странно! Еще пахло ее хорошим английским одеколоном, еще стояла на подносе ее недопитая чашка, а ее уже не было... И сердце поручика вдруг сжалось такой нежностью, что поручик поспешил закурить и несколько раз прошелся взад и вперед по комнате. — Странное приключение! — сказал он вслух, смеясь и чувствуя, что на глаза его навертываются слезы. — «Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли подумать...» И уже уехала... Ширма была отодвинута, постель еще не убрана. И он почувствовал, что просто нет сил смотреть теперь на эту постель. Он закрыл ее ширмой, затворил окна, чтобы не слышать базарного говора и скрипа колес, опустил белые пузырившиеся занавески, сел на диван... Да, вот и конец этому «дорожному приключению»! Уехала — и теперь уже далеко, сидит, вероятно, в стеклянном белом салоне или на палубе и смотрит на огромную, блестящую под солнцем реку, на встречные плоты, на желтые отмели, на сияющую даль воды и неба, на весь этот безмерный волжский простор... И прости, и уже навсегда, навеки... Потому что где же они теперь могут встретиться? — «Не могу же я, — подумал он, — не могу же я ни с того ни с сего приехать в этот город, где ее муж, где ее трехлетняя девочка, вообще вся ее семья и вся ее обычная жизнь!» — И город этот показался ему каким-то особенным, заповедный городом, и мысль о том, что она так и будет жить в нем своей одинокой жизнью, часто, может быть, вспоминая его, вспоминая их случайную, такую мимолетную встречу, а он уже никогда не увидит ее, мысль эта изумила и поразила его. Нет, этого не может быть! Это было бы слишком дико, неестественно, неправдоподобно! — И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние. «Что за черт! — подумал он, вставая, опять принимаясь ходить по комнате и стараясь не смотреть на постель за ширмой. — Да что же это такое со мной? И что в ней особенного и что, собственно, случилось? В самом деле, точно какой-то солнечный удар! И главное, как же я проведу теперь, без нее, целый день в этом захолустье?» Он еще помнил ее всю, со всеми малейшими ее особенностями, помнил запах ее загара и холстинкового платья, ее крепкое тело, живой, простой и веселый звук ее голоса... Чувство только что испытанных наслаждений всей ее женской прелестью было еще живо в нем необыкновенно, но теперь главным было все-таки это второе, совсем новое чувство — то странное, непонятное чувство, которого совсем не было, пока они были вместе, которого он даже предположить в себе не мог, затевая вчера это, как он думал, только забавное знакомство, и о котором уже нельзя было сказать ей теперь! «А главное, — подумал он, — ведь и никогда уже не скажешь! И что делать, как прожить этот бесконечный день, с этими воспоминаниями, с этой неразрешимой мукой, в этом богом забытом городишке над той самой сияющей Волгой, по которой унес ее этот розовый пароход!» Нужно было спасаться, чем-нибудь занять, отвлечь себя, куда-нибудь идти. Он решительно надел картуз, взял стек, быстро прошел, звеня шпорами, по пустому коридору, сбежал по крутой лестнице на подъезд... Да, но куда идти? У подъезда стоял извозчик, молодой, в ловкой поддевке, и спокойно курил цигарку. Поручик взглянул на него растерянно и с изумлением: как это можно так спокойно сидеть на козлах, курить и вообще быть простым, беспечным, равнодушным? «Вероятно, только я один так страшно несчастен во всем этом городе», — подумал он, направляясь к базару. Базар уже разъезжался. Он зачем-то походил по свежему навозу среди телег, среди возов с огурцами, среди новых мисок и горшков, и бабы, сидевшие на земле, наперебой зазывали его, брали горшки в руки и стучали, звенели в них пальцами, показывая их добротность, мужики оглушали его, кричали ему: «Вот первый сорт огурчики, ваше благородие!» Все это было так глупо, нелепо, что он бежал с базара. Он пошел в собор, где пели уже громко, весело и решительно, с сознанием исполненного долга, потом долго шагал, кружил по маленькому, жаркому и запущенному садику на обрыве горы, над неоглядной светло-стальной ширью реки... Погоны и пуговицы его кителя так нажгло, что к ним нельзя было прикоснуться. Околыш картуза был внутри мокрый от пота, лицо пылало... Возвратясь в гостиницу, он с наслаждением вошел в большую и пустую прохладную столовую в нижнем этаже, с наслаждением снял картуз и сел за столик возле открытого окна, в которое несло жаром, но все-таки веяло воздухом, заказал ботвинью со льдом... Все было хорошо, во всем было безмерное счастье, великая радость; даже в этом зное и во всех базарных запахах, во всем этом незнакомом городишке и в этой старой уездной гостинице была она, эта радость, а вместе с тем сердце просто разрывалось на части. Он выпил несколько рюмок водки, закусывая малосольными огурцами с укропом и чувствуя, что он, не задумываясь, умер бы завтра, если бы можно было каким-нибудь чудом вернуть ее, провести с ней еще один, нынешний день, — провести только затем, только затем, чтобы высказать ей и чем-нибудь доказать, убедить, как он мучительно и восторженно любит ее... Зачем доказать? Зачем убедить? Он не знал зачем, но это было необходимее жизни. — Совсем разгулялись нервы! — сказал он, наливая пятую рюмку водки. Он отодвинул от себя ботвинью, спросил черного кофе и стал курить и напряженно думать: что же теперь делать ему, как избавиться от этой внезапной, неожиданной любви? Но избавиться — он это чувствовал слишком живо — было невозможно. И он вдруг опять быстро встал, взял картуз и стек и, спросив, где почта, торопливо пошел туда с уже готовой в голове фразой телеграммы: «Отныне вся моя жизнь навеки, до гроба, ваша, в вашей власти». Но, дойдя до старого толстостенного дома, где была почта и телеграф, в ужасе остановился: он знал город, где она живет, знал, что у нее есть муж и трехлетняя дочка, но не знал ни фамилии, ни имени ее! Он несколько раз спрашивал ее об этом вчера за обедом и в гостинице, и каждый раз она смеялась и говорила: — А зачем вам нужно знать, кто я, как меня зовут? На углу, возле почты, была фотографическая витрина. Он долго смотрел на большой портрет какого-то военного в густых эполетах, с выпуклыми глазами, с низким лбом, с поразительно великолепными бакенбардами и широчайшей грудью, сплошь украшенной орденами... Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено, — да, поражено, он теперь понимал это, — этим страшным «солнечным ударом», слишком большой любовью, слишком большим счастьем! Он взглянул на чету новобрачных — молодой человек в длинном сюртуке и белом галстуке, стриженный ежиком, вытянувшийся во фронт под руку с девицей в подвенечном газе, — перевел глаза на портрет какой-то хорошенькой и задорной барышни в студенческом картузе набекрень... Потом, томясь мучительной завистью ко всем этим неизвестным ему, не страдающим людям, стал напряженно смотреть вдоль улицы. — Куда идти? Что делать? Улица была совершенно пуста. Дома были все одинаковые, белые, двухэтажные, купеческие, с большими садами, и казалось, что в них нет ни души; белая густая пыль лежала на мостовой; и все это слепило, все было залито жарким, пламенным и радостным, но здесь как будто бесцельным солнцем. Вдали улица поднималась, горбилась и упиралась в безоблачный, сероватый, с отблеском небосклон. В этом было что-то южное, напоминающее Севастополь, Керчь... Анапу. Это было особенно нестерпимо. И поручик, с опущенной головой, щурясь от света, сосредоточенно глядя себе под ноги, шатаясь, спотыкаясь, цепляясь шпорой за шпору, зашагал назад. Он вернулся в гостиницу настолько разбитый усталостью, точно совершил огромный переход где-нибудь в Туркестане, в Сахаре. Он, собирая последние силы, вошел в свой большой и пустой номер. Номер был уже прибран, лишен последних следов ее, — только одна шпилька, забытая ею, лежала на ночном столике! Он снял китель и взглянул на себя в зеркало: лицо его, — обычное офицерское лицо, серое от загара, с белесыми, выгоревшими от солнца усами и голубоватой белизной глаз, от загара казавшихся еще белее, — имело теперь возбужденное, сумасшедшее выражение, а в белой тонкой рубашке со стоячим крахмальным воротничком было что-то юное и глубоко несчастное. Он лег на кровать на спину, положил запыленные сапоги на отвал. Окна были открыты, занавески опущены, и легкий ветерок от времени до времени надувал их, веял в комнату зноем нагретых железных крыш и всего этого светоносного и совершенно теперь опустевшего, безмолвного волжского мира. Он лежал, подложив руки под затылок, и пристально глядел перед собой. Потом стиснул зубы, закрыл веки, чувствуя, как по щекам катятся из-под них слезы, — и наконец заснул, а когда снова открыл глаза, за занавесками уже красновато желтело вечернее солнце. Ветер стих, в номере было душно и сухо, как в духовой печи... И вчерашний день, и нынешнее утро вспомнились так, точно они были десять лет тому назад. Он не спеша встал, не спеша умылся, поднял занавески, позвонил и спросил самовар и счет, долго пил чай с лимоном. Потом приказал привести извозчика, вынести вещи и, садясь в пролетку, на ее рыжее, выгоревшее сиденье, дал лакею целых пять рублей. — А похоже, ваше благородие, что это я и привез вас ночью! — весело сказал извозчик, берясь за вожжи. Когда спустились к пристани, уже синела над Волгой синяя летняя ночь, и уже много разноцветных огоньков было рассеяно по реке, и огни висели на мачтах подбегающего парохода. — В аккурат доставил! — сказал извозчик заискивающе. Поручик и ему дал пять рублей, взял билет, прошел на пристань... Так же, как вчера, был мягкий стук в ее причал и легкое головокружение от зыбкости под ногами, потом летящий конец, шум закипевшей и побежавшей вперед воды под колесами несколько назад подавшегося парохода... И необыкновенно приветливо, хорошо показалось от многолюдства этого парохода, уже везде освещенного и пахнущего кухней. Через минуту побежали дальше, вверх, туда же, куда унесло и ее давеча утром. Темная летняя заря потухала далеко впереди, сумрачно, сонно и разноцветно отражаясь в реке, еще кое-где светившейся дрожащей рябью вдали под ней, под этой зарей, и плыли и плыли назад огни, рассеянные в темноте вокруг. Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет. Приморские альпы, 1925.