Пустота в душе: что делать и как заполнить душевную пустоту. V. Духовная пустота и встреча с живым богом Что такое душа

Дорогие братья и сестры из «Духовных вопросов и ответов»,

В эти годы я всегда чувствую пустоту в сердце. Когда-то я думала, что это из-за отсутствия денег и положения. В последние годы я обрела и то и другое, но все равно чувствовала пустоту. Хотя я часто молюсь Господу, но это чувство растет внутри меня с каждым днем. И я все больше боюсь этого чувства. Что мне с этим делать?

С уважением,

Дорогая сестра Но Янь,

Честно говоря, вы не единственная, кого беспокоит чувство духовной пустоты. Так происходит у всего общества. Многие полагают, что это результат недостатка денег, неимения статуса, чувства незащищенности, неблагополучия семьи и так далее. А потому, чтобы изменить это, они торопятся и много трудятся. Некоторые люди хотят сделать свою жизнь счастливее, получив продвижение по работе или разбогатев. Однако, став успешными, они живут в лицемерном мире, полном интриг и обмана. Некоторые люди хотят стать счастливее, стремясь к деньгам. Ради денег они тратят все свои знания, а иногда даже обманывают и блефуют. Кому-то из них удается стать миллионерами или миллиардерами, но тем не менее они теряют более ценные вещи. Некоторые нацеливаются на продвижение в жизни. Чтобы достичь этой цели, они доходят до продажи совести и плоти. В конце концов их жизнь становится не такой счастливой, как им мечталось, они полны беспомощности и пустоты. … Как все мы знаем, Соломон был самым мудрым и самым богатым царем. Но он сказал:«Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё—суета и томление духа!» (Екклесиаст 1:14) Это убедительно показывает, что стремление к богатству, известности и статусу может лишь сделать нас еще более пустыми и развращенными. Посредством таких мирских вещей сатана связывает и поражает нас. Через мирские вещи сатана заставляет нас отклониться от Бога, последовать за этими бессмысленными и бесполезными вещами и наконец умереть с пустотой. Сердце человека – это храм Бога, поэтому как только наше сердце удалится от Бога, и мы потеряем обеспечение Божьих слов, мы однозначно будем пусты.

В Интернете я когда-то прочитала этот отрывок из слов в книге: «Как бы правители и социологи ни ломали свои головы для сохранения человеческой цивилизации, если нет руководства Бога, это все бесполезно. Никто не может заполнить пустоты в сердце человека, так как никто не может стать жизнью человека, и никакая социальная теория не избавит человека от пустоты, от которой он страдает. … В конце концов, человек – это просто человек. Положение и жизнь Бога не сможет заменить никто из людей. Человечество не просто нуждается в справедливом обществе, где каждый накормлен, свободен и имеет равные с другими права, оно также нуждается в спасении и Божьем обеспечении жизни. Только когда человек получает спасение Бога, когда Бог предоставляет ему жизнь, тогда нужды человека, его желание исследовать и духовная пустота могут быть удовлетворены ». Из этих слов мы видим, что без Божьего обеспечения жизнью нас, людей, без Его спасения и без Его слова, как реальности нашей жизни, наш дух будет пуст. Причина такова: когда Бог сотворил человека, Бог вдохнул в него дыхание жизни, и он стал живым существом. Поэтому дух внутри нас от Бога и неотделим от Него; наш дух может узнавать Бога и Его голос, и он нуждается в поливе, питании и обеспечении Его словами. Когда мы слышим слово Божье , славим Его или молимся Ему в поклонении, мы чувствуем особый мир, радость и удовлетворение в своем сердце, как будто сирота снова встречает своих родителей. Чем больше мы живем Божьим словом, чем больше повинуемся и поклоняемся Ему, тем большую уверенность и просвещение мы будем чувствовать в своем сердце, и тем более полной и ценной будет наша жизнь. Естественно, у нас не будет чувства пустоты. Как верующие в Бога, мы можем подтвердить это. Ясно, что наша человеческая жизнь неотделима от Бога и от обеспечения Его слов. Поклонение Богу и жизнь по Его слову – таковы Божьи требования для нас, сотворенных людей. Такова Божья воля и духовная потребность нас, людей. В этом также тайны нашей жизни. Именно так сказал Господь Иисус : «… не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих »(От Матфея 4:4). «Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь »(От Иоанна 6:63). Слова, сказанные Богом, – это истина, путь и жизнь. Только если мы приходим к Богу, чтобы искать Его руководства, заботы, защиты и получить от Него обеспечение жизни, проблема нашей духовной пустоты будет решена.

Сестра Но Янь, сейчас вы, возможно, понимаете, что причина нашего чувства пустоты в том, что мы становимся отдалены от Господа. Возможно, мы заняты очень многими вещами, и поэтому у нас не остается времени быть рядом с Ним; возможно, ради стремления к мирской славе и богатству мы пренебрегаем своими отношениями с Господом; возможно, мы не часто читаем слова Господа, таким образом теряя нормальные отношения с Ним. … Какой бы ни была причина, если мы хотим освободиться от пустоты, мы должны вернуть нормальные отношения с Господом. Как же нам сделать это? Во-первых, мы должны молиться Господу с искренностью, ибо Он сказал: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине » (От Иоанна 4:24). Когда мы будем взывать к Богу с истинным сердцем, Он поможет и поведет нас. В то же время мы должны отыскивать намерение Господа через молитву. Почему наши отношения с Господом в последнее время не были нормальными? Потому ли, что отчасти то, чем мы живем, неугодно Господу, что Он скрывает Свое лицо от нас? Если так, мы должны покаяться перед Господом и исправить свои ошибочные поступки. Через раскаяние мы получим Его руководство и затем выйдем из состояния слабости, пассивности и пустоты. Во-вторых, мы должны больше практиковать свои духовные размышления. Постоянно читая слова Бога, молясь Ему и воспевая песни, мы будем постепенно смирять свои сердца перед Ним и возвратим нормальные отношения с Ним. Например, в обычные времена мы читаем два стиха и молимся дважды каждый день; когда мы отдаляемся от Него, мы должны читать больше стихов и больше молиться каждый день; кроме того, мы должны больше петь песни, больше посвящать себя Господней работе, больше беседовать с братьями и сестрами и так далее. Таким образом наши отношения с Господом станут еще ближе. Если мы не будем на самом деле сотрудничать с Господом, а будем лишь пассивно ждать, когда Он начнет действовать, то мы никогда не возвратим нормальные отношения с Ним. Поскольку есть одно условие, которое нужно соблюсти, чтобы мы могли получить работу Святого Духа. Это условие – наше активное участие. Только таким путем наша ситуация будет становиться лучше и лучше. Шаг за шагом мы не только сможем освободиться от ужасного чувства пустоты, но, что еще более важно, мы сможем быть защищены, чтобы идти путь спасения Божьего.

После этого я увидел, что слова Господа говорят: «… возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя …» (От Матфея 22:37-39). Из этих слов Господа Иисуса я понял правильные цели, стремиться к которым призывает нас Бог: одна – это любить Бога, другая – любить ближнего как самого себя. Найдя правильное направление, я начал практиковать слова Господа в своем каждодневном окружении. Так постепенно мои отношения с Господом становились все ближе. Впоследствии исчезло ужасное чувство пустоты. По своему опыту я чувствую, что точка зрения на стремление очень важна для нас христиан. Если то, к чему мы стремимся, будет одобрено Богом, мы однозначно будем под Его руководством. Если мы далеки от Господа какое-то время – это показывает, что наша точка зрения на стремление или практика не соответствуют Его воле, а потому в нашем сердце – пустота. Единственный способ избавиться от пустоты – установить нормальные отношения с Богом и идти путем, который Он одобряет. Только таким образом мы можем всегда радоваться.

Я надеюсь, что эта беседа смогла подарить вам надежду. Пусть Господь выведет вас из состояния пустоты. Если у вас появятся трудности или какие-то проблемы в жизни или в вашем духовном поиске, можете обращаться к нам. Да будут вся слава и честь нашему небесному Отцу.

Искренне ваши, братья и сестры из «Духовных вопросов и ответов»

Вам также может понравиться:

Человек постепенно поднимается, приобретая альтруистические свойства. Достигнув свойства «отдавать», начинает «получать ради Творца».

Если до этого он приобретал дополнительные, альтруистические свойства, то теперь он с помощью приобретенных альтруистических свойств начинает исправлять (не уничтожать!) саму суть своего существа – не уничтожает желание насладиться, а исправляет намерение, ради чего насладиться.

Постепенно исправляя эгоизм на альтруизм, человек, соответственно этому, поднимается, пока не получит все, что должен получить, согласно корню своей души. Весь свет, все количество наслаждения, которое Творец желает дать творениям, называется – общая душа всех творений.

Свет, предопределенный каждому из нас (душа каждого из нас), является частью этой общей души. И эту часть каждый должен получить по мере исправления своего желания.

Человек может ощутить Творца (свою душу) только в своем исправленном желании насладиться. Если человек полностью исправил свой сосуд из эгоистического на альтруистический, то этот сосуд совершенно сливается со светом, потому что приобрел его свойства. Таким образом, человек становится равным Творцу, полностью сливается с ним по свойствам. При этом человек испытывает все то, что есть в свете, наполняющем его.

Нет в нашем языке слов, чтобы описать это состояние. Поэтому говорится, что вся сумма всех наслаждений в этом мире представляет собою искру от бесконечного огня наслаждения души от слияния с Творцом.
Продвигаться по ступеням духовной лестницы можно только по закону средней линии. Принцип, этого состояния, можно кратко охарактеризовать словами –

-«богат тот, кто счастлив владеющим»:
-сколько он понимает в заповедях – достаточно ему, а главное для него то, что может выполнять этими действиями желание Творца, чувствуя, будто выполнил желание Творца во всех тонкостях, и счастлив при этом, будто досталась ему самая лучшая доля в мире.

Такое чувство рождается в человеке, если он ставит Творца над собой как Царя вселенной. И потому счастлив тем, что из многих миллиардов Творец избрал его тем, что указал ему через книги и учителей, чего Он от него желает. Такое духовное состояние называется стремлением к отдаче.

Но это еще не совершенство человека, потому что при этой работе над собой человек не использует свой разум и называется «бедный знанием», поскольку ничего не знает о связи его действий с их духовными следствиями, т.е. действует неосознанно, не понимая, что делает, действует только верой.

Поэтому, чтобы сознательно духовно действовать, человек обязан приложить много усилий, почувствовать, что мысль должна быть «ради Творца». И тут он начинает чувствовать, что совершенно не поднимается духовно, а наоборот, каждый раз при выполнении чего-то видит, что все более далек от настоящего намерения – доставить Творцу наслаждение в той мере, как Творец этим желает доставить наслаждение ему.

В таком состоянии человек должен принимать знания не более того, что позволит ему по-прежнему оставаться счастливым от совершенства, как и ранее. И вот это состояние называется средней линией. А постепенно прибавляя знания, левую линию, он достигает полного совершенства.

СРЕДНЯЯ ЛИНИЯ

Правая линия

Разберем еще раз работу в средней линии. Человек должен начать свое духовное восхождение с правой линии, ощущения совершенства в духовном, счастья от своей доли, желания безвозмездно и бескорыстно выполнять желания Творца. А сколько наслаждения есть у него в его духовных поисках? Достаточно ему, ибо верит в личное управление им Творца, в то, что это желание Творца, чтобы он так себя чувствовал в своем духовном поиске. Каким бы ни было его состояние, оно исходит от Творца. И одним этим осознанием духовного управления и совершенства он счастлив, чувствуя и свое совершенство, и в радости благодарит Творца.

Левая линия

Но в таком состоянии отсутствует левая линия, когда человек должен делать проверку своего состояния. И эта внутренняя работа противоположна работе правой линии, где главное – возвышение духовного и Творца, без всякой связи с собой и своим состоянием. А когда человек начинает проверять, что действительно он собой представляет, насколько серьезно его отношение к духовному, насколько он сам совершенен, то видит, что погружен в свой мелкий эгоизм, а для других, для Творца не в состоянии сдвинуться с места. И в той мере, в какой он обнаруживает в себе зло, понимая, что это зло, насколько он стремится от этого зла избавиться, настолько он должен приложить усилие его преодолеть и вознести молитву о помощи, ибо видит, что сам не в состоянии ничего с собой поделать.

Таким образом появились в человеке две противоположные линии: правая – чувствует, что все во власти Творца и потому все совершенно, и потому не желает ничего, и потому он счастлив. Левая – чувствует, что сам он абсолютно не имеет никакого отношения к духовному, ничего не постиг, что пребывает, как и прежде, в скорлупе своего эгоизма и не просит Творца о помощи выбраться как-то из этого состояния.

Но после того как видел в себе все свое зло и несмотря на это, отбросив здравый смысл, отговаривающий его от безнадежной работы по исправлению эгоизма, он все равно благодарит Творца за свое состояние, веря в то, что находится в совершенстве, и поэтому счастлив, как и до проверки своего состояния, он продвигается вперед по средней линии. И необходим постоянный контроль – не «перебрать» с самокритикой левой линии, чтобы постоянно быть в радости средней линии – только тогда человек «обеими ногами» восходит в духовное.

Если человек желает действительно заслужить раскрытие Творца, то:

1) это желание должно быть у него сильнее всех других, т.е. чтобы не чувствовал других желаний. И кроме того, желание это должно быть у него постоянным: поскольку сам Творец вечен, и неизменны Его желания, так и человек, если хочет приблизиться к Творцу, должен походить на него и этим свойством, т.е. неизменным желанием, чтобы его желания не изменялись в зависимости от обстоятельств;

2) должен овладеть альтруистическими желаниями «отдать» свои мысли и желания Творцу, пока не заслужит свет веры, дающий человеку уверенность;

3) должен заслужить совершенного, абсолютного знания Творца. Результат действий человека зависит от его духовного уровня, но если светит свет Творца, то нет различия между ступенями, поскольку сосуд души и свет души вместе, одновременно получает человек от Творца, и поэтому получаемое знание воспринимается совершенным.

Чем выше человек поднимается по духовной лестнице, тем проще законы мироздания, потому что основные, базисные категории простые, а не составные. Но оттого что человек не ощущает корней творения, а воспринимает их далекие следствия, то видит законы творения в нашем мире состоящими из условий и ограничений и поэтому воспринимает их как чрезвычайно запутанные.

Почувствовать себя созданным творением означает почувствовать себя отделенным от Творца. Поскольку вследствие нашей эгоистической природы мы инстинктивно, естественно, удаляемся от того, что причиняет нам страдание, то это использует Творец, чтобы привести нас к хорошему: он изымает наслаждения из материального мира, окружающего нас и дает наслаждение только в альтруистических действиях. Но это путь страданий.

Путь Осознаний иной: хоть и есть наслаждения в нашем мире, но верой в цель творения, выше разума, т.е. вопреки тому, что утверждают наше тело и разум, мы можем выйти из эгоизма, самолюбия, и начинаем тогда испытывать любовь к Творцу, чувствуя, что это взаимно. Это путь спокойствия и радости, веры в то, что длинный путь – на самом деле короткий, без переживания страданий. Вознаграждение заключается в том, что Творец дает человеку хорошие мысли и желания. Веру человек должен получать также от товарищей по учебе и из книг, но после того, как почувствовал в себе веру, ощущение Творца, должен сказать себе, что это Творец дал ему.

ВРЕМЯ РАБОТЫ НАД СОБОЙ

Вначале свыше дают человеку духовное ощущение, поднимают его, а затем наступает время работы, усилий – удержаться на этом уровне своими силами. Главное усилие должно быть в ощущении ценности полученного духовного возвышения. Как только человек начинает пренебрегать полученным и самонаслаждаться им, он начинает терять этот уровень.

Говорится, что желающему духовно приблизиться помогают тем, что дают душу, свет, часть Творца. Человек начинает ощущать, что он – часть Творца! Поскольку человек на 100% эгоист, то не захочет сам связи с Творцом. Он может захотеть этого только в том случае, если будет уверен, что это для его блага. То есть мало того, что человек видит свое зло и понимает, что только

Творец может ему помочь – все равно это не даст силы просить Творца. Необходимо осознание того, что в сближении, в связи с Творцом его спасение. Получаемое правильное соотношение между верой и знанием называется духовным равновесием, средней линией. Сам человек определяет то состояние, в котором он желает находиться.

В таком случае человек уже может существовать как духовный объект, поскольку состоит из правильной пропорции веры и разума, называемой средней линией, благодаря которой человек достигает совершенства.

Ввиду скрытия Творца каждый из нас прилагает неимоверные усилия для того, чтобы достичь принятого в нашем обществе стандарта существования, слепо следуя внутренней подсказке, постоянному нашептыванию изнутри нашего эгоизма. Мы, как слепые орудия эгоизма, спешим выполнять его указания, иначе он накажет нас страданием, подстегнет этим, и мы смиримся и поневоле, а затем уже и не думая, выполним его волю. Наш эгоизм сидит в нас, но он настолько уже вжился в нас, что мы принимаем его за нашу природу, за наши желания. Он пронизывает все клетки нашего тела, заставляет оценивать все наши ощущения в соответствии с его желаниями, заставляет просчитывать по его программе, сколько он получит от наших действий. Человек даже не представляет себе, что можно снять с себя это влияние эгоизма, очистить себя, как в фантастическом фильме, извергнуть из себя подобное нашему телу по форме, эгоистическое облако, пронизывающее нас, одетое во всю нашу плоть. Мы останемся без эгоистических желаний, и тогда нам Творец даст свои желания, альтруистические.

Но пока внутри нас находится это эгоистическое существо, мы не можем себе представить, какой выигрыш будет нам от этого, а наоборот, альтруистические мысли и желания представляются нам неприемлемыми, нелепыми, несерьезными и не могущими управлять нашим обществом, не говоря уже о вселенной.

Но это лишь потому, что наши мысли и желания находятся под властью эгоизма. Для объективной оценки происходящего с ним человек должен стремиться ощутить эгоизм как нечто постороннее, как своего внутреннего врага, выдающего себя за друга, или вообще за него самого (мы даже идентифицируем себя с его желаниями), стараться почувствовать его, как нечто постороннее, находящееся в нем по воле Создателя. Такие действия человека называются осознанием зла. Создавая нас, Творец ставил целью наше вечное существование вместе с Ним, но достичь этого состояния мы должны своими усилиями, дабы не испытывать чувства стыда за незаслуженно полученное вечное абсолютное наслаждение.

Поэтому Творец создал противоположный себе мир, создав противоположное себе свойство – стремление самонасладиться, эгоизм – и наделил им нас. Как только человек ощущает на себе действие этого свойства, рождается в нашем мире, он сразу же перестает ощущать Творца.

Это сокрытие Творца существует специально для создания у нас иллюзии свободы воли в выборе нашего мира или мира Творца. Если бы несмотря на эгоизм, мы видели Творца, то естественно предпочли бы без всяких сомнений нашему миру мир Творца, как дающий наслаждения и отсутствие страданий.

СВОБОДА ВЫБОРА

Свобода воли, выбора может быть именно в отсутствии ощущения Творца, в состоянии Его сокрытия. Но если человек уже с момента рождения испытывает на себе абсолютное, всеподавляющее влияние эгоизма настолько, что полностью ассоциирует его с собой, то как он может свободно, независимо от эгоизма решить, что предпочесть? Как же Творец создает нейтральное состояние для выбора? И вообще, в чем может быть выбор, если наш мир полон страданий и смерти, а мир Творца полон наслаждений и бессмертия, что остается выбирать человеку?

Связь человека с Творцом, начиная с низшего, нашего начального уровня до самого высшего, где находится сам Творец, можно уподобить ступеням духовной лестницы.

Все ступени духовной лестницы находятся в духовных мирах. На высшей ее ступени находится сам Творец, а низшая ее ступень касается нашего мира.

Человек находится под низшей ступенью духовной лестницы, поскольку исходный эгоистический уровень человека не связан с последней ступенью лестницы, которая еще полностью альтруистична. Ощущение более высокой духовной ступени возможно при совпадении свойств человека и этой ступени, и степень ощущения пропорциональна совпадению свойств.

Возможность ощутить высшую ступень обусловлена тем, что на лестнице все духовные ступени не только располагаются последовательно снизу вверх, но и частично входят, проникают друг в друга: нижняя половина высшего находится внутри верхней половины низшего. Поэтому внутри нас находится часть низшей, последней ступени, но обычно она нами не ощущается.

Более высокая ступень над нами именуется Творцом, потому что именно она и является для нас нашим Творцом, рождает, оживляет нас и управляет нами. Поскольку мы не ощущаем эту ступень, мы утверждаем, что Творца не существует.

Если человек находится в таком состоянии, что воочию видит высшее управление Творца всеми творениями нашего мира, у него пропадает всякая возможность свободы воли, веры, выбора действия, поскольку ясно видит только одну правду, одну силу, одно желание, действующее во всем и во всех.

Поскольку желание Творца – дать человеку свободу воли, то необходимо сокрытие Творца от творений.

Только в состоянии сокрытия Творца можно утверждать, что человек сам бескорыстно стремится к слиянию с Творцом, к деяниям для блага Творца.

Вся наша работа над собой возможна только в условиях сокрытия Творца, поскольку как только Творец открывается нам, мы тут же автоматически становимся его рабами, полностью во власти Его величия и силы. И невозможно определить, каковы на самом деле истинные помыслы человека.

Поэтому чтобы дать человеку свободу действия, Творец должен скрыть себя. Но чтобы создать человеку возможность вырваться из рабства слепого подчинения эгоизму, Творец должен раскрыть себя, потому что человек подчиняется только двум силам в мире – власти эгоизма, тела, или власти Творца, альтруизма, духа.

Таким образом, необходима поочередность состояний: скрытия Творца от человека, когда человек ощущает только себя и эгоистические силы, властвующие в нем, и раскрытие Творца, когда человек ощущает власть духовных сил.
Но поскольку свойства высшего ощущаются человеком как эгоистические, то он ощущает, что и в духовном нет ничего притягательного, сулящего наслаждение, вдохновение, уверенность и спокойствие.

И вот тут-то возникает у человека возможность проявить свободу воли и вопреки ощущаемому сказать себе, что отсутствие наслаждения, вкуса, которое он ощущает в высшем, в духовном, является следствием того, что высший специально скрыл себя для пользы человека, потому что нет еще в человеке необходимых духовных свойств, которыми можно ощутить высшие наслаждения, так как над всеми его желаниями властвует эгоизм.

Главное, в состояниях упадка и опустошенности, найти в себе силы (просьбами к Творцу, учебой, добрыми действиями) утверждать, что это состояние дано специально для его преодоления. А то, что он не чувствует наслаждения и жизни в духовных стремлениях, специально делается свыше для того, чтобы дать ему возможность выбора самому сказать, что не чувствует в духовном наслаждения, потому что нет у него подходящих, альтруистических свойств, и поэтому высший обязан скрывать от него свои истинные свойства. Поэтому человек должен помнить, что начало ощущения высшего именно в ощущении духовной пустоты.

И если человек в состоянии утверждать, что высший скрывает себя ввиду несовпадения их свойств, и просит помощи в исправлении своего эгоизма, поднимая свою просьбу – то высший объект частично приоткрывает себя (поднимает свой, показывая свои истинные качества, которые он ранее прикрывал эгоизмом, и соответствующие им наслаждения. Человек начинает ощущать то величие и духовное наслаждение, которое ощущает высший объект от наличия в себе этих духовных альтруистических свойств.

Всевышний, как бы приподнимает человека к себе, на свой духовный уровень тем, что позволяет человеку увидеть свое величие, величие альтруистических качеств. Человек, видя величие духовного по сравнению с материальным, духовно приподнимается над нашим миром. Ощущение духовного независимо от воли человека меняет его эгоистические свойства на альтруистические – свойства высшего.

Чтобы человек смог полностью овладеть верхней первой ступенью, высший полностью открывает себя, все свои духовные качества. При этом человек ощущает высшего как единственного, совершенного правителя всего и постигает высшее знание цели творения и его управления. Человек явно видит, что нельзя поступать иначе. Теперь уже его разум обязывает его к этому.

ДУХОВНЫЙ ПОДЪЕМ

Духовный подъем состоит в том, что человек каждый раз обнаруживая в себе все большее зло, просит Творца дать ему силы справиться со злом. И каждый раз получает силы в виде все большего духовного света. До тех пор пока не достигнет истинного первоначального размера своей души – всего своего исправленного эгоизма, полностью наполненного светом. Преодолеть помехи можно только с помощью Творца. Потому что человек может работать, только если видит выгоду для себя в каком бы то ни было виде.

А поскольку наше тело, сердце, разум не понимают, какая им может быть выгода от альтруизма, то как только человек хочет сделать малейшее альтруистическое действие, у него нет сил действовать ни разумом, ни сердцем, ни телом. И остается у него только одно – просить Творца о помощи. И таким образом, поневоле приближается к Творцу, пока не сольется с ним полностью.

Не имеет права человек жаловаться на то, что родился недостаточно умным, сильным или смелым, или что нет в нем еще каких-либо качеств, как у других людей, ибо если не идет по правильному пути, то что проку в самых лучших задатках и способностях. Возможно, даже станет большим ученым, даже будет знатоком всего, но если не достигнет связи с Творцом, то не выполнит своего предназначения, как и все остальные. Потому что главное – достичь уровня праведника – ведь только в таком случае человек может использовать все имеющиеся в нем задатки в нужном направлении и не растратить зря свои силы, а все, даже самые слабые и посредственные, данные ему Творцом именно для этого способности, все их использовать во имя высшей цели.

Если человек находится в состоянии духовного упадка, то бесполезно уговаривать его взбодриться, говорить ему ученые мудрости – ничего из услышанного от других ему не поможет! Ни рассказы о том, что другие пережили и ощутили и советуют, – от этого он совершенно не взбадривается, потому что совсем пропала вера во все, в том числе и в постижения других.

Но если он говорит себе то, что сам говорил и пережил в то время, когда был в состоянии духовного подъема, когда был полон жизни, а не духовно мертв, как сейчас, если вспоминает свои стремления, свои духовные постижения – от этого он может приободриться. Воспоминаниями о том, что сам верил и шел путем веры выше разума – если он вспомнит об этом и возбудит свои собственные ощущения, – этим он сможет помочь себе выйти из состояния духовной смерти. Поэтому человек должен опираться на собственные воспоминания и опыт, только они могут помочь ему выйти из духовного упадка.

Нет другого способа выйти из рамок нашей природы в духовный мир, как приобретя мораль горнего мира. Она противоположна нашим, поскольку все, что мы постигаем, ощущаем, все, что дает нам картину того, что мы называем нашим миром, рамками нашего мира – эти понятия – от эгоистического разума и эгоистического сердца.

Поэтому, только поменяв их, на противоположные – веру вместо разума и отдачу вместо получения, можно выйти в духовный мир.
Но поскольку мы владеем только теми инструментами, с какими созданы, – разумом и эгоизмом, – причем наш ум лишь обслуживает наш эгоизм, то только извне, т.е. от Творца, мы можем получить другие инструменты разума и чувств.

Для этого он и «притягивает» нас к себе, одновременно показывая, что мы сами не в состоянии переделать себя. И поневоле мы должны искать и создавать связь с Творцом, что и является залогом нашего духовного спасения. Но в итоге нашего духовного возвышения мы постоянно получаем высший разум, на каждой ступени все больший. И должны постоянно увеличивать силу нашей веры, чтобы она была больше разума, иначе попадем снова во власть эгоизма. И так до тех пор, пока полностью не сольемся с Творцом.

Духовные методы защиты нужно применять не столько для того, чтобы охранить лично себя, сколько для того, чтобы отстаивать высшие принципы, ценности, убеждения и помогать другим людям.

Духовная защита – это защита, использующая силу Высшего Божественного Начала, или Духовного Мира.

Человек, прибегающий к духовной защите, защищает свой внутренний духовный мир от ударов и нападений. Духовная защита – это более высокая защита, нежели психологическая и психоэнергетическая, и потому она может...

Духовная жизнь (адхиатма-дживана), религиозная жизнь (дхарма-дживана) и обычная человеческая жизнь, частью которой является мораль, это три совершенно разные вещи, и надо знать, какую вы хотите и не смешивать три вместе. Обычная жизнь это жизнь среднего человеческого сознания, отделёного от своего истинного Я и от Божества и ведомого обыкновенными привычками ума, жизни и тела, которые представляют собой законы Неведения.

Религиозная жизнь это движение того же невежественного человеческого...

Духовный свет ждет в каждой душе.

Преграды на пути духовно ищущих. Они повсюду. Тьма невежества кругом и тьма невежд вокруг.

И самый страшный невежда, самая большая тьма он.. В ТЕБЕ И ВО МНЕ!

И все же если есть Тьма то есть в тебе и во мне СВЕТ!

Видеть этот СВЕТ и не замечать тьму, вот завет духовно ищущим.

Запомнить.
Завет.
ВИДЕТЬ ВО ВСЕМ СВЕТ а о тьме думать что она вне света.

Тьма и Свет он всегда будет существовать, вопрос только в том

ГДЕ ТЫ БУДЕШЬ?
Во тьме...

Духовный свет он есть он сияет.. Из моей души, он светится для вас.... Духовный свет он во мне, но он же и вас, ваш выбор, дать ли мне этот духовный свет, или оставаться в гордой самости.

Сияние духовного света, видно мне и не видно вам. Я этим духовным светом живу и этим духовным светом я делюсь с теми кто хочет что то понять в этом мире.

Только это " что - то" это весь окружающий мир, вся его земная и небесная суть.

Люди рождаются и умирают, но так и хотят познать эту простую...

Духовный свет, впрочем, как и Бог, не кому не навязывается. Впрочем, как и я, как некоторые тут высказались, со своим духовным светом, порядком тут надоел.

Что же. Надоел так, надоел. Это их дело. Другое дело, истинные друзья, по духу, духовно ищущие.

Ничего не желающие от меня и я от них не желаю. Не денег, ни силы, не власти. Все это имеется у них в наличие.

Что же есть у людей и чему я не завидую.
Начнем издалека, есть вещи истинные а есть мнимые. И почему то, все те идеалисты...

Как малое двигает большее. Посредством энергии дающее Богом.

Человек совершает ошибки и человечество то же. АВМ в своем желание привлечь к своим материалам, ошибался и автор этой академии то же.

Ошибки в материальном, ошибки в духовном, ошибки в культуре, ошибки всюду.

Такое впечатление что враг рода человеческого преследует и отвлекает человеческие силы, на ПОСТОЯННО ПОВТОРЯЮЩИЕСЯ ОШИБКИ.

Проблема и беда ошибки в духовном, в том что она переживается каждым человеком, каждым...

В чем истоки терроризма? В чем причины современного терроризма? Кто такие современные террористы? На эти вопросы в этой единственной статье я не дам ответа, желая чтобы читающая публика попыталась самостоятельно подумать на эту тему в комментариях.

А для затравки темы, даю вам информацию для размышления из истории данного вопроса.

Если обман в духовном? Конечно есть. Дело в том.........

Рассмотрим духовный обман на примере существовавших когда то так называемых гашишинов.

Смотрим...

Будут ли эти и другие слова на песке, решать уже не мне а другому. Я же всегда остаюсь другом, для которого истина не дороже друга. Но истина делает так, что только друзья могут быть со мной и... Истиной.

Всем хочется помощи, помощи нет не финансовой, а просто человеческого внимания.

И как кто то сказал " самое большое богатство это радость человеческого общения", которого как раз и нет между людьми. Люди разделились по статусу, богатству, положению в обществе.

И ты уходишь от таких...

Время чтения 8 минут

Как заполнить пустоту в душе? Бывает так, что жизнь теряет свои краски, притупляются эмоции и чувства, падает энергия, ничего больше не интересует. У человека начинается скука, апатия, им овладевает бессмысленность существования, приходит депрессия. Пустота в душе: причины у такого явления могут быть разными. Избавляться от пустоты нужно, поскольку она влияет на психическое и физическое здоровье.

Что такое душа

При ответе на вопрос: «Что делать, если пустота в душ?» стоит разобраться с тем, что такое душа. Религиозные, философские и мифологические традиции характеризуют ощущение пустоты с разных ракурсов.

Чаще всего понятие души включает в себя бестелесную сущность, которая находится в живом существе. С точки зрения психологии - это разум, чувства, характер, осознание реальности, человеческая память, восприятие и мышление. Если отсутствует одна из составляющих, то принято считать, что в жизни поселяется пустота.

Философские системы могут признавать или отрицать бессмертие души. В христианстве и иудаизме считается, что душа бессмертная. Фома Аквинский (католический богослов) говорил о том, что сущность человека не умирает. Также он утверждал о наличии души исключительно человечества (животные по его теории души не имели).

В других религиях встречается учение, что душой обладают все организмы. Например, подтверждение этому можно найти в индуизме и джайнизме. Некоторые небиологические объекты также могут быть живыми - об этом свидетельствует анимизм. Поэтому душевная пустота может быть у всего сущего.

Наука рассматривает душу как конструкт, обозначающий определенную субстанцию. Она находится в мозге человека. Ученые до сих пор не могут доказать или опровергнуть существование высшей сущности в человеке, живом и неживом мире.

Согласно биологу Кириллу Баррету, душа обозначает идею, которая была изобретена и выращена самими людьми. Они хотели представить, что у существования есть совесть. Эксперт ссылался на то, что высшая сущность - это сложная организация материи в человеческом мозге. У души появляется биологическое объяснение.

В начале прошлого века был проведен эксперимент Дунканом Макдугаллом. Он измерял вес пациентов при их жизни и после ухода в мир иной. Ученый считал, что на момент смерти человек терял вес. Душа весила 21 грамм. Предположительно сущность находилась в сердце.

Душевная пустота: причина

На душе пустота. Что делать? Заполнить свое сердце любовью. Это самый простой ответ на сложный вопрос. Обычно внутри человека возникает пустота, так как у него нет интересов или он никого не любит. Важно в первую очередь любить самого себя.

Заполнить пустоту в душе можно при помощи духовного источника любви. Нужно установить связи с ним. Как только человек полюбит себя, перестанет игнорировать свои чувство, пытаться затмить их наркотиками или ритуалами - ощущение пустого пространства и бессмысленности исчезнет.

Важно не иметь ложных представлений о себе. В таком случае остаются раны на эго. Последнее заставляет человека думать, что он непривлекательный или недостаточно хороший. Создание не может быть неправильным или плохим. Оно идеально от природы, и об этом нужно всегда помнить. При долгом пребывании в ощущении нехватки внутренней любви и при незнании, как заполнить пустоту в душе, возникает чувство глубокого одиночества и отстраненности от реального мира.

Запрограммированные убеждения на самоуничтожение не имеют истинных оснований. Они пытаются управлять человеческой жизнью, постоянно заставляют чувствовать подавленность, концентрируют внимание на негативных эмоциях. Индивид думает, что он недостаточно хорош, поэтому обращается к наркотикам и алкоголю как средству бегства от реальности. Это защитная реакция, которая ведет в никуда. Так не получится заполнить пустое пространство внутри.

Ложные причины для пустоты в душе

Как заполнить пустоту в душе? Можно ли всегда чувствовать себя счастливым? А прибывать в гармонии с собой и внешним миром? Ответ однозначен - да. Стоит только открыть истину, что человек в силах наполнить свою жизнь позитивной энергией и распоряжаться ей самостоятельно.

Основная причина ощущения пустого пространства внутри себя кроется в ложных убеждениях о возникновении процесса. К ним принято причислять:

Партнер не уделяет дает достаточной ласки и не уделяет необходимого внимания;
Нет надежного спутника по жизни;
Высокие амбиции, которые невозможно удовлетворить на работе;
Ожидания от взлета по карьерной лестнице, их неоправданность;
Нехватка денежных средств для определенного жизненного уровня;
Скучные и неинтересные будни;
Нехватка любви, внимания от близкого круга людей;
Жизнь видится в виде сплошных трудовых будней.

Также причиной может выступать острая нехватка любовных отношений. Иногда индивид не знает, как правильно справится с проблемами и мелкими неурядицами, которые перерастают в серьезные конфликтные ситуации.

Приведенные пункты легко решаются. Не стоит их принимать близко к сердцу, а тем более делать причиной пустоты в душе. Чтобы справиться с таким состоянием люди обычно выполняют ритуалы:

Употребляют большое количество сладостей. В ход идут наркотические вещества, алкоголь, даже если раньше не было к этому тяги;
Отстранение от реального положения вещей в мире, что способствует погружению в телевидение, интернет, шопинг, азартные игры;
В такие моменты пустота начинает заполняться, но это ложное ощущение;
Неадекватное поведение - еще одна попытка для борьбы с проблемой. Так привлекается внимание окружающих людей.

Как заполнить пустоту в душе, и что делать, если ничего не помогает? Как минимум отказаться от перечисленных ритуалов. Они не решают ситуацию, а только усугубляют ее. Такие способы работают только на короткое время. После индивид возвращается к депрессивному состоянию. Убираются отдельные симптомы, картина в целом не меняется.

Симптомы

Есть определенные симптомы, когда можно понять, что у человека пустота в душе. Симптоматику сформулировали психологи и психоаналитики:

Индивид думает, что он недостаточно хорош, или что определенные люди имеют от него завышенные ожидания;
Постоянное стремление быть всем полезным. Таким людям присуще ложное чувство вины буквально перед всеми;
Личность хочет быть всегда и во всем идеальной;
Человеку не хочется ничем заниматься и ни с кем не вести беседу;
Страхи препятствуют полной радости и счастья жизни. Навязчивые фобии следуют по пятам;
Индивид каждый день испытывает беспокойство, что он недостаточно умный, красивый и успешный. В результате наступает апатия;
Появляется ощущение себя как жертвы, а также фатальности и бесповоротности жизни;
Возникает понимание бессмысленности бытия, больше не появляются идеи о том, как заполнить пустоту в душе.

Обладатель такого расстройства постоянно чувствует себя беспомощным и несчастным. Проскальзывают пессимистические мысли, они могут не покидать сознание долгое время.

Человеку кажется, что не важна его любовь и чувства. Ему не хочется никому отдавать свою любовь и ценить кого-либо. Индивид без причины теряет или набирает вес, у него появляются хронические боли, бессонница. Могут быть также кожные и желудочно-кишечные заболевания.

В редких случаях появляются суицидальные мысли. Личность думает, что пустота может уйти только после смерти. Ощущается тревога и подавленность. Такие люди ждут, что их деятельность и личную жизнь будут обсуждать окружающие, постоянно завидовать их успеху.

Когда люди ищут ответ на вопрос, как заполнить пустоту в душе, они обычно склоняются к различным зависимостям. На первый план выходят алкоголь и наркотики. Они дарят ложное чувство наполненности.

Что делать

Победить состояние пустоты внутри себя непросто, но можно. Нельзя иметь к такой ситуации поверхностное отношение. Нужно помнить о том, что такое чувство требует лечения, как и любая фобия или депрессия.

В большинстве случаев человек чувствует внутренний дискомфорт. Важно в этот момент обратиться за помощью к специалисту:

психологу;
психотерапевту;
психиатру;
психоаналитику.

Также случается, что нужна дополнительная поддержка со стороны врачей из других направлений. Все индивидуально и напрямую зависит от симптомов душевной боли. Изменения без причины на психическом и физическом уровне диагностирует эндокринолог и диетолог. На фоне душевной пустоты от хронических болей поможет избавиться терапевт. Обычно он рекомендует принимать обезболивающие препараты с щадящим эффектом.

Кроме лечения медикаментами может понадобиться серьезная работа над самим собой. Так устраняется ощущение пустого пространства. Бывает, что нужно иметь смелость для внесения изменений в повседневной жизни. Важно выбирать совершенно неожиданные способы, выявлять и искоренять источники внутреннего дискомфорта. Это могут быть старые друзья, не интересная работа, неподходящий партнер по жизни. Иногда помогают занятия творчеством, избавление от нездоровых отношений, старых привычек.

Как заполнить пустоту в душе? Нужно стараться полюбить себя и окружающий мир. Внести изменения в действия, которые совершаются каждый день, сделать другим свой внутренний мир и свои ориентиры.

Первая помощь

Внутренняя пустота может перерасти в глубокую депрессию. По этой причине необходимо внимание как к самому себе, так и со стороны близких людей. Иногда с таким явлением тяжело справиться самостоятельно. Здесь нужна большая сила воли. Нужно задать вопрос: кем я хочу быть, насколько я живу полноценной жизнью, и что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию.

Экстренные меры выглядят так:

Стоит жаловаться всем и повсеместно. Так можно посмотреть на самого себя со стороны, озвучить все, что тревожит. Главное - найти человека, который готов выслушать все чаяния.
Как можно больше доверять людям. Нередко это сложно сделать, особенно после недавно пережитого предательства. Нужно чаще присматриваться к окружению, искать надежных партнеров и друзей.
Самостоятельно искать причину внутреннего состояния - еще один способ для борьбы с депрессивным состоянием. Самокопание поможет. Важно не слишком увлекаться, постараться найти рациональные аргументы, какие действия были неверными, что хотелось бы исправить.

Также психологи рекомендуют искать причину своего состояния. Нужно как можно скорее расшевелить свои эмоции. Важно не быть равнодушным. В кровь должен хлынуть адреналин. Например, рекомендуется заняться активным видом спорта, прочитать драматичную книгу или посмотреть веселый фильм.

Стоит найти вещи, которые могут по-настоящему заинтересовать, задуматься о будущих событиях. Например, при любви к книгам психологи советуют почаще заглядывать в книжные магазины. Сюжет запросто увлекает, то же самое относится к любителям сериалов.

При таком состоянии лучше воздержаться от общения с советчиками, к выбору собеседника нужно подходить осторожно. Неверные решения или несвоевременная информация погружает человека в глубокую депрессию. В гости рекомендуется приглашать людей с позитивным взглядом на жизнь, жаждой энергии и действия. Желательно, чтобы в компании раздавался смех и шутки.

Еще один вариант - прослушивание любимой музыки. Не нужно стесняться подпевать любимому исполнителю или танцевать. В некоторых случаях достаточно посетить картинную галерею или выставку в музее.

Также помогает наличие домашних питомцев. Они требуют постоянной любви и заботы. Важно уделять им внимание. Ответственность за меньших братьев отвлекает от проблем и переживаний, постепенно вытаскивает из депрессии.

Для женщины подходит изменение имиджа. Лучше всего пойти в салон красоты, сменить цвет волос, сделать несколько процедур, которые будут полезными для тела и лица. Это будет вселять заряд бодрости и уверенности в завтрашнем дне.

Стоить помнить о том, что люди практически никогда не бывают одни. У большинства есть круг близких и знакомых. Можно навестить их, поинтересоваться по телефону, как у них дела, чем они увлечены. Смысл жизни придает соучастие в их делах.

Духовной жаждою томим
В пустыне знойной я влачился.
Пушкин

Что же из всего этого следует? Или, вернее — так как мы не занимаемся здесь рассуждениями и теориями, — к чему мы, собственно, пришли? Что у нас осталось и чем нам жить?

Все кумиры, которым мы прежде восторженно служили и служение которым осмысливало нашу жизнь, потеряли свое обаяние, не могут привлечь нашей души, сколько бы людей кругом нас ни отдавало бы еще им своих сил. У нас осталась лишь жажда жизни — жизни полной, живой и глубокой, какие-то последние, глубочайшие требования и желания нашего духа, о которых мы не только не знаем, как их удовлетворить, но не знаем даже, как их выразить.

Ибо отрицательный результат нашего обзора духовных скитаний нас никак не может удовлетворить. Была эпоха в нашем духовном прошлом, когда этот отрицательный результат многим из нас казался великим положительным откровением. Это — быть может, последний, самый несовершенный

и нежизненный кумир, с которым встречается душа на этих путях. Это — призрак полной, совершенной личной свободы. Мы уже встретились с ним и указали, что, по сравнению с тиранией моральных норм; он соблазняет нас намеком на какую-то жизненную правду. Но этот соблазн краток и слишком легко изобличается как ложь; лишь самые наивные, неопытные души могут на время ему поддаться. Ничего не искать, ничему не служить, наслаждаться жизнью, брать от нее все, что она может дать, удовлетворять всякое желание, всякую страсть, быть сильным и дерзким, властвовать над жизнью — это кажется иногда заманчивым; и, кик указано, была краткая эпоха — ее можно назвать эпохой Ницше, — когда многим это казалось высшей жизненной мудростью.

Нам нет надобности какими либо отвлеченными аргументами опровергать эту мнимую мудрость. Я думаю, о большинстве из нас можно сказать, что мы теперь уже не те и соблазн этот на нас не действует. Свобода от всего на свете — к чему она нам, если мы не знаем, для чего мы свободны? Многое ли даст она нам, так ли уже велики все наслаждения и упоения, которые дает простая разнузданность стихийных желаний? Мы душевно состарились и скептически смотрим не на одни лишь «идеалы», но и на все так называемые «блага жизни». Мы хорошо знаем, что всякий миг счастья с избытком искупается страданиями или тоской пресыщения; мы знаем, что горя в жизни безмерно больше, чем счастья и радостей, мы изведали нищету, мы ясно видим неизбежный конец всякой жизни — смерть, перед лицом которой все становится одинаково призрачным. Словом, мы имеем слишком живое ощущение бессмысленности

жизни , чтобы увлечься самим голым процессом жизни. И слово «свобода» в этом смысле кажется нам даже оскорбительно-неуместным. Свободен ли тот, кто без смысла и цели шатается из стороны в сторону, блуждая без пути, подгоняемый лишь вожделениями текущей минуты, бессмысленность которых он хорошо сознает? Свободен ли тот, кто не знает, куда деваться от духовного безделья и духовной нищеты? Перед лицом таких «соблазнов» невольно с горечью вспоминается старая глупая, но символически многозначительная острота: «Извозчик, свободен?» — «Свободен». — «Ну, так кричи: да здравствует свобода!»

Радостное увлечение жизнью, преступающее обычные грани и обычный порядок, подлинное — всегда временное — упоение разгулом страстей, проистекающее не от отчаяния, а от избытка сил, возможно, по-видимому, только тогда, когда в глубине души жива вера в какую-то последнюю прочность и ненарушимость жизни. Подобно тому как ребенок буянит и бесчинствует, исходя при этом все же из ощущения незыблемой твердости родительской власти, спокойного уюта родного дома, и становится недетски серьезным и тихим в чужой обстановке, когда душа его полна тревоги и неясности, — так и все мы, испытывая шатание духовной почвы под ногами, потеряли способность к детской беззаботности, к дерзновению буйного веселья — к тому, что немцы называют непереводимым прекрасным словом «Uebermut». Чтобы насладиться радостным опьянением, надо иметь родной дом и быть уверенным, что в нем можно мирно протрезвиться. Иначе возможен только разгул отчаяния, то горькое, тяжкое пьянство, которому предается Мармеладов, потому что ему «некуда пойти».

То, чего мы ищем и по чему тоскуем, есть не свобода, а прочность и устойчивость, не хаотическое блуждание по бесконечным далям, а покой в родном доме. Нас носят в стороны бурные волны жизни, и мы мечтаем ступить ногой на незыблемо твердый берег. Или, еще вернее, мы висим в воздухе над бездной, ибо утеряли внутреннюю связь нашего духа, нашей личности с бытием, и мы хотим восстановить эту связь, опереться на твердую духовную почву. Мы страдаем не от избытка, а от недостатка духовной силы. Мы изнемогаем в пустыне, душа наша ищет не бессмысленного простора отрешенности от всего, а, напротив, тесного, последнего слияния с чем-то неведомым, что может раз навсегда заполнить, укрепить, насытить ее.

Наша душа обнищала и изголодалась. Потеря веры — не легкое дело, низвержение кумиров, которым мы и наши отцы поклонялись так долго и страстно, — не детская забава. Вероятно, так же жутко, пустынно и тоскливо было нашим предкам, древним славянам, когда низвергался в Днепр Перун вместе с остальными идолами, и они не знали, кому теперь надо служить и у кого просить помощи в бедах. Ибо отречение от кумиров не есть наглое предательство, не есть отказ от веры и впадение в буйство нечестия: оно есть признак смены вер, и если новая вера еще не найдена, то падение старой само уже есть признак страстного ее искания, мучительного томления по ней.

Благо тому, кто в этой тоске, в этих мучениях духовного голода и жажды имеет близкую, родную душу — все равно, друга, мать или жену, — перед которой он может излить свое томление или с которой он может по крайней мере хоть

передохнуть от него, — ибо часто мы не только самому близкому человеку, но даже себе самим не можем высказать до конца то, что нас мучит. И горе одинокому!

Одно родное существо есть, впрочем, у нас всех: это — родина. Чем более мы несчастны, чем более пусты наши души, тем острее, болезненнее мы любим ее и тоскуем по ней. Тут мы по крайней мере ясно чувствуем: родина — не «кумир», и любовь к ней есть не влечение к призраку; родина — живое, реальное существо. Мы любим ее ведь не в силу «принципа патриотизма», мы не поклоняемся ни ее славе, ни ее могуществу, ни каким-либо отвлеченным признакам и началам ее бытия. Мы любим ее самое, нашу родную, древнюю, исконную мать; она сама теперь несчастна, обесчещена, больна тяжким недугом, лишена всякого величия, всяких приметных, бесспорных для постороннего достоинств и добродетелей; она и духовно больна вместе со всеми нами, ее детьми. Мы можем любить ее теперь только той «странной любовью», в которой признавался великий, столь духовно близкий нам, тоскующий русский поэт, «гонимый миром странник с русскою душой». Эта «странная любовь» есть для нас теперь единственная подлинная, простая любовь — та всепрощающая любовь, для которой «не по хорошу мил, а по милу хорош». В пылу политических страстей — тех, теперь уже для большинства из нас мнимых, показных страстей, которые мы сами раздуваем в себе, чтобы заглушить ими духовную пустоту, и о которых тот же поэт почти сто лет тому назад так горько сказал: «и царствует в душе какой-то холод тайный, когда огонь горит в крови», — в этом туманящем чаду мы часто забываем нашу

подлинную любовь и невольно отрекаемся от несчастной матери — единственного сокровища, оставшегося у нас на земле.

Мы выставляем напоказ ее позор, мы злорадно усмехаемся ее страданиям, мы стараемся даже преувеличить и ее скорби, и глубину ее нравственного падения, потому что не можем примириться с тем ложным путем, по которому она пошла. Мы взваливаем на других и на нее самое ту ответственность за ее грехи и несчастия, которая лежит одинаково на нас всех, ее детях, мы часто готовы отождествить ее столь дорогую и родную нам душу, которая — мы знаем это — непреходяща, с бесчинством и мерзостью ее порочных детей-насильников, теперь издевающихся над ней. Но все это происходит в поверхностном, показном слое. нашей души. Подлинное наше отношение обнаруживается не на словах, не в сознательных рассуждениях и оценках, а в той тоске, в тех слезах умиления, с которыми мы думаем о родных полях и лесах, о родных обычаях и внимаем звукам родной песни. Тогда мы знаем, что милее, прекраснее родины нет страны на свете.

Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу —
Пускай заманит и обманет,
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты.

Да, мы знаем:

Ты все та же — лес, да поле,
Да плат узорный до бровей.

Если бы только мы могли помочь нашей родине воскреснуть, обновиться, явиться миру во всей ее кра-

соте и духовной силе — мы, кажется, нашли бы исход для своей тоски, хотя бы для этого нужно было отдать свою жизнь!

Но тут именно мы и ощущаем безысходность нашего положения, безнадежность нашей мечты. И совсем не потому, что «большевики еще держатся», что мы не знаем средств для их свержения и что не предвидится конца их владычеству. Кто еще верит, что спасение родины заключено в простом «свержении большевиков», что «большевики» — это какое-то наносное, случайное зло, которое достаточно внешне устранить, чтобы воцарилась на Руси правда и счастье, — кто еще живет верой в этот политический кумир, еще опьянен революционным дурманом с обратным содержанием — тот не знает нашей тоски и не для того пишутся эти строки. Но мы-то, к несчастию, хорошо знаем, что нельзя помочь никому, в том числе и родине, если сам — беспомощен, что нищий не может никого обогатить и больной не может стать ничьим целителем. Мы знаем, что мы сами больны одной и той же болезнью с нашей родиной, как бы ни были различны симптомы этой болезни, и что мы исцелимся только вместе — если исцелимся! Мы направим ее на новый, верный путь не ранее, чем найдем его для себя самих. И потому как не спасает нас любовь к близким людям, которая лишь смягчает, но не утоляет нашу духовную тоску, так не спасает нас и самая искренняя, самая пламенная и беззаветная любовь к родине. Сама вера в нее, без которой немыслима и любовь, коренится — мы ясно это чувствуем — в какой-то иной, более глубокой и всеобъемлющей вере, в которой мы должны еще укрепиться, которую мы должны с непререкаемой и. незыблемой очевидностью обрести в своей душе,

но которой у нас доселе нет. Хотя любовь сама по себе не нуждается ни в каком обосновании, но без этой веры она все же лишена какой-то последней прочности, какого-то глубочайшего оправдания. Мало ли было народов, которые погибали от внешних ли несчастий или от духовного разложения? Чем же мы, русские, лучше других, и отчего в этом мировом землетрясении не можем исчезнуть и мы? Может быть, Россия — такой же мираж, как все остальное, нас окружающее? В нашей духовной пустоте мы не можем найти убедительного опровержения этой кошмарной фантазии.

Нет, — мы чувствуем это — без веры в что-то первичное, основное, незыблемое, без последней, глубочайшей твердыни, на которую мог бы опереться наш дух, никакие земные влечения и увлечения, никакая любовь и привязанность не могут спасти нас.

На этих путях, в этом безнадежном и безвыходном блуждании души по необъятной, бескрайней пустыне, когда тоска и духовная жажда доходят до предельной остроты и становятся как будто невыносимыми, — происходит встреча души с живым Богом.

Неизъяснима эта встреча и у каждого происходит по-своему. Она либо неожиданно потрясает душу, либо подготовляется в ней медленным процессом просветления. Ее нельзя никаким образом «общеобязательно» обосновать для того, кто сам ее еще не испытал, чья душа к ней не подготовлена, ее самое нельзя даже описать. Но как-то расска-

зать о том, что есть в ней общего для всех людей, о тех силах души, которые толкают к ней, и, главное, о ее великих последствиях для судьбы души — это все-таки возможно.

Легче всего, быть может, отдать себе отчет, как и почему происходит эта встреча, если попытаться уяснить себе, чего мы, собственно, ищем, в чем мы нуждаемся и от чего тоскуем.

Мы ощущаем в себе какие-то неистребимые, могущественные духовные порывы, которые остаются без удовлетворения. В чем они, собственно, состоят? Что нам нужно?

Не следует говорить, что мы ищем «святыни», которой мы могли бы поклониться, подлинных «идеалов», которым мы могли бы служить. Эти возвышенные слова звучат для нас холодно и неубедительно, и после всего нашего опыта мы относимся к ним подозрительно. В них для нас, в нашем нынешнем состоянии, есть что-то неподлинное, какая-то режущая ухо фальшь: они напоминают нам того пустомелю из персонажей Островского, который любил повторять: «все высокое и все прекрасное, Анфиса Павловна...».

То, чего мы ищем, есть, напротив, нечто очень реальное и простое — если хотите, даже нечто очень грубое и неидеальное, — но зато подлинное. Мы ищем настоящей жизни, жизненной полноты и прочности. Нам неясно, должны ли мы вообще кому-то или чему-то служить, и мы во всяком случае не знаем, чему мы должны служить. Но что жить мы хотим и должны — это мы достаточно хорошо понимаем и этого доказывать не приходится. А между тем мы не живем; источники жизни иссякают, запасы питания, которыми мы доселе поддерживали жизнь, кончились или кончаются, мы едва спа-

саемся от смерти глоданием сухих корок, оставшихся нам от прошлого. Мы погибаем. И потому мы ищем не «служения», не «идеалов», не морали — мы ищем просто спасения, личного спасения. Пусть моралисты усмотрят в этом один лишь эгоизм, пусть они проповедуют нам что угодно, мы знаем, что эта глубочайшая жажда самосохранения не нуждается ни в каком оправдании, ибо она имеет для нас самоочевидность последней, решающей инстанции. Мы знаем, что утопающий имеет право требовать помощи и что нельзя при виде его начать рассуждать о служении идеалам, а нужно просто вытащить его из воды.

Мы утопаем потому, что почва, на которой мы пытались стоять, оказалась зыбким, засасывающим болотом, а мы ищем твердой земли под ногами. Мы не можем опереться ни на какие «идеалы», потому что они оказались призраками; вместо того чтобы поддерживать наш дух, они берут его в плен, требуют от нас самоубиения, умаления и извращения нашей жизни во имя их. И мы не можем опереться на самих себя, на одну лишь жажду жизни или на внутреннюю силу жизни в нас, ибо это именно и значит висеть в воздухе. Нет, нам нужна подлинная почва — духовная реальность, которая была бы чем-то иным, чем наше собственное «я», и именно потому и могла бы его поддерживать, и вместе с тем чем-то ему глубоко родственным, близким, тождественным по содержанию, что поэтому ничего не отнимало бы от него, не было бы ему враждебно, а лишь все давало бы и во всем помогало. Нам нужно прильнуть, навсегда приникнуть к чьей-то дружеской груди, держаться за чью-то могучую и благодетельную руку. Нас может спасти не «идеал», не какой-либо моральный

суд и не слова и рассуждения. Нас может спасти только любовь — но любовь такого существа и к такому существу, которое не было бы так же слабо, беспомощно и бедно, как мы сами, которое само уже прочно стояло бы на своих ногах и было бы достаточно богато, чтобы поить и кормить наш дух. Мы — бессильные, затерявшиеся в чуждой среде дети, и ищем отца или матери. Наш дух оторвался от своих корней и теперь увядает; и он судорожно ищет вновь связаться с этими корнями и глубоко-глубоко зарыться ими в исконное материнское лоно родной духовной почвы, чтобы снова расцвести и начать приносить плоды. Чтобы не ощущать смертельной пустоты в глубине, так сказать, в последнем конце нашего духа, надо, чтобы он и не имел этого конца, надо, чтобы он был непосредственно связан с бесконечным духом. Чтобы жизнь наша не иссякла, надо, чтобы она изнутри питалась вечным источником жизни.

Надо только до конца понять смысл и предмет своих исканий, чтобы найти то, что ищешь. И тут с нами легко происходит то, что с благодушной иронией рассказывает о себе современный английский писатель Честертон:

«Я всю жизнь искал истины, и думал, что ее никто не знает, и старался быть хоть на несколько лет впереди своего века; но в один прекрасный день я понял, что я отстал от истины ровно на девятнадцать веков».

Ведь, в самом деле, уже девятнадцать веков тому назад истина была возвещена миру, — более того, явлена миру сама Живая Истина, и людям было открыто именно то самое, чего мы теперь так мучительно и как будто безнадежно ищем. Мы устали от всех рассуждений и идей, изверились в них и духовно обнищали. А Христос сказал: «блаженны

нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Мы ищем не морального суда, а просто спасения от духовной гибели. А Он сказал: «Я пришел не судить, а спасти мир». Мы жаждем любви, которая могла бы нас поддержать, и Он возвестил, что Бог есть любовь, что у нас есть Отец — вечный и всемогущий Отец, который любит своих детей и ни в чем не откажет просящему. Мы ищем истины, которая могла бы нас духовно озарить, подлинного пути в жизни, который не уничтожал бы нашей жизни, а был бы выражением истинной, глубочайшей силы жизни, таящейся в нас и томительно не находящей себе исхода. А Он сказал: «Я есмь путь, истина и жизнь » — и в этих трех словах выразил, дал нам то невыразимое, подлинное, последнее, к чему мы стремимся. Мы устали, утомились и тяжестью, и пустотою жизни, и Он отвечает нам: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Мы ищем служения, которое не убивало бы нам душу, а давало бы нам радость и покой, и Он дает нам «иго благое и легкое бремя».

Изумительно, как эти знакомые, старые слова, которые мы привыкли с детства слышать и которые именно потому звучат для нас обычно без особого смысла, — как эти слова точно, просто и не по-человечески выразительно отвечают нашей нужде, содержат именно то, о чем мы взываем и что мы сами часто не в силах выразить не только другим, но и самим себе. Кто раз это ощутил с последней ясностью, с силой, соответствующей значительности содержания, кто воспринял это так, как в безысходной беде, когда мы считаем себя уже погибшими, мы воспринимаем голос друга, ободряющий нас и возвещающий нам спасение, — кто впитал

в себя этот образ Бога, до конца ведающего всю человеческую нужду. Бога, который сам принял на себя все грехи и страдания мира, — того не смутят уже никакие сомнения, тому просто не интересны отвлеченные, духовно слепые философские рассуждения о религии, или исторические догадки об «истинной» личности Христа, или о происхождении веры в Него. Если бы нашелся человек, который с полной, последней ясностью раскрыл бы нам нашу собственную душу, — ни о чем нас не расспрашивая, объяснил бы нам все, что и нам самим непонятно в ней, и нашел бы слова утешения и исцеления, дающие нам как раз то, что нам нужно, — мы знали бы с совершенной очевидностью, что у нас есть истинный, бесконечно богатый духом друг и наставник. А если бы он сделал это не одними словами только, а всей своей жизнью, всем своим существом, явив миру в своей личности воплощение высшей, абсолютной истины — так, что эта истина, раз выраженная и во всей своей полноте явленная в живом личном облике, живет в нашей собственной душе, как ее вечное начало, как незыблемая опора и неиссякающий источник жизни, — мы знали бы наверное, что наш наставник и спаситель есть сам Вечный, божественный Дух, что Он всегда с нами и при нас, что Он не умирал и умереть не может. И мы знаем это .

Теперь, когда нам раскрылось это, мы понимаем самый смысл наших исканий, нашей тоски. Мы ищем спасения, ищем истинной и вечной жизни, того последнего, глубочайшего источника жизни, который вместе с тем есть свет, радость и покой. И — повторяя слова блаженного Августина: как могли бы мы искать Его, если бы у нас Его не было? Ведь искание, не находящее себе удовлетворения ни

в каких благах и ценностях мира, предполагает смутное видение и чаяние чего-то иного, совершенной, всеобъемлющей и вечной жизни. Но откуда могло бы взяться в нашем духе такое искание, если бы он сам был всецело земного, мирского происхождения, если бы за гранью чувственно-ведомого нам не было бы ничего иного, никаких таинственных глубин и запредельностей? Что же такое — та сила, которая гонит нас от одного стремления к другому, не позволяя остановиться на одном, что же заставляет нас отрекаться от кумиров и разоблачать их пустоту и зло, что же бьет в нас неукротимыми волнами, разрывая все цепи и заливая все ограниченные формы, все берега, которыми земная жизнь стесняет наш дух? Откуда в нас эта сила, откуда эта бессмысленная вера в безграничность и верховную ценность нашего духа, если он есть только маленькая беспомощная человеческая душонка, продукт наследственности, среды и воспитания?

Нужно только, как говорил Платон, суметь «повернуть глаза души», нужно только внимательно вглядеться в свою собственную душу и суметь ощутить даже только свою собственную тоску и неудовлетворенность как обнаружение новой глубочайшей онтологической реальности в последних недрах собственного духа, чтобы непосредственно убедиться, что предмет наших исканий — не призрак, а подлинная реальность, и не нечто далекое и недостижимое, а нечто бесконечно близкое нам, вечно при нас находящееся: ибо тот вечный источник жизни и света, которого мы ищем, — он-то сам и есть та сила, которая гонит нас на поиски его. Об этих смутных, туманных, бессильных поисках можно

сказать уже то самое, что великие мистики знали и высказывали о молитве: что она сама есть благодать, посылаемая Богом, что Бог слышит нас раньше, чем мы обращаемся к нему, и Сам влечет нас взывать к Себе. В этих исканиях обнаруживается, что в нашей душе уже живет — смутно и неведомо для нас самих — образ истинного Бога, как Бога жизни, Бога истины и любви. Мы ощущаем пустоту в глубине души, мы болезненно испытываем оторванность нашего духа, как бы обнаженность его внутреннего конца — вроде того, как обнаженный конец нерва мучительной болью реагирует на всякое внешнее прикосновение. Но почему это? Потому что мы знаем, что наш дух должен прочно и тесно сидеть своими корнями глубоко в духовной почве; мы, значит, знаем или предвидим, что эта почва, эта бесконечная реальность духовной жизни есть . И в тот самый момент, как мы сознательно уразумели , что мы знаем это, — в этот самый момент и силою самого этого знания мы уже ощущаем реальное соприкосновение с ней, мы уже живем в ней и с нею.

Теперь мы также ясно понимаем, почему все кумиры, которым мы раньше поклонялись, должны были пасть и что означает их падение. Мы переживаем его так мучительно, как будто бы оно было опустошением души, гибелью в ней всех жизненных сил и импульсов. Мы видим теперь, что на самом деле оно есть только освобождение, очищение души от призрачных и мертвых подобий жизни, — очищение, совершенно необходимое для погружения души в вечный и всеобъемлющий источник подлинной жизни и вместе с тем, неведомо для нас самих, осуществляемое уже просочившимися в нашу душу водами этого источника.

Все наши мечты, направленные на будущее и его самочинно-человеческое созидание, все «идеалы» и «нормы», которые, как таковые, мы сами противопоставляем реальности, — все это — призраки, тени и лживые подобия бытия, лишенные корней в Сущем, в истинной жизни. Истинно сущее есть не мечта, которая из ничего зарождается в уединенной человеческой душе и подлежит еще осуществлению в будущем; истинно сущее не есть также — несколько перефразируя здесь слова Гегеля — одна лишь «идея», которая так слаба, что не есть, а только «должна быть». Сущее есть истинное, бесконечно полное, вечное Бытие, оно есть живая бесконечная жизнь и подлинно реальная, всемогущая, творческая сила любви. Она творит новую жизнь, она совершенствует нас и весь мир не от убогости, не от пустоты небытия, тоскующей по наполнению, а от бесконечного избытка реальности, изливающегося на все слабые зачатки бытия и заставляющего их расцветать и приносить плоды. И Сущее не есть мертвая схема, формула, претендующая быть жизнью, отвлеченно препарированная часть живой плоти бытия, хотящая собой исчерпать его и потому роковым образом рождающая лишь смерть и ненависть, которая истребляет все живое. Сущее, будучи истинной жизнью, есть бесконечная любовь, исцеляющая все недуги нашего ограниченного бытия, восполняющая все его недостатки, даже воскрешающая мертвых — призывающая и побуждающая все мертвое окунуться в живую воду и в ней возродиться, стать живым.

В конце концов, погибло только то, что должно было погибнуть, потому что не имело никакой жизни в себе, а было лишь мертвым и призрачным подобием жизни — манившим нас миражом и блуж-

дающим огоньком. В этой гибели отныне для нас нет уже ничего страшного, она не может навести на нас уныния. — И вообще уже ничто отныне не может внушить нам уныния. Через глубины нашего, доселе опустошенного духа мы наконец добрались до твердой, незыблемой почвы, на которой мы прочно стоим отныне обеими ногами. Через бесконечную тьму нам блеснул свет, который нас отныне внутренне озаряет.

В первый момент эта встреча с Богом, это нащупание почвы под ногами и открытие внутреннего света ничего не меняет для нас во всем остальном, во внешнем мире, в наших отношениях к людям и к земной жизни. Мы только обрели в душе источник неиссякаемой радости, чувства прочности и покоя. Мы нашли вечного Друга и Отца, мы не одиноки и не покинуты более; в тишине, наедине с собой и Богом, мы наслаждаемся радостью любви, по сравнению с которой уже несущественны, незначительны все неудачи, разочарования и горести внешней жизни.

Средь суеты случайной,
В потоке мутном жизненных тревог
Владеешь ты всерадостною тайной
Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог.

Мы внимаем обычным людским разговорам, интересам и страстям, обычным нищенским заботам человеческой жизни с благодушно-иронической улыбкой человека, который про себя знает великий секрет, совершенно изменяющий жизнь и дающий ей новый смысл и направление. Мы знаем: люди считают себя нищими, они полны тяжких забот, угрюмой, истомляющей и ожесточающей борьбы за существование и не ведают, что они — владельцы

огромного наследства, безмерного богатства, навсегда обеспечивающего им радостную и спокойную жизнь. Но мы-то знаем про это сокровище, мы уже набрели на него и потому хорошо понимаем, как смешны и пусты их заботы и волнения.

Это внутреннее сокровище, этот дар безмерной любви первоначально только противостоит, как внутреннее бытие и внутреннее достояние, всей внешней жизни и окружающей среде. Более того: этот внутренний свет часто бывает так ослепительно ярок, что перед ним тускнеет все остальное. Все кажется нам несущественным, неинтересным, незначительным по сравнению с внутренним нашим богатством. Мы, быть может, походим на эгоистических влюбленных, которые ради счастья своей любви забывают все остальное и становятся равнодушными ко всем людям и ко всем жизненным интересам.

Но это — только временное, преходящее нарушение духовного равновесия от слишком большой силы и яркости впечатления. Событие, с нами совершившееся, ведет к дальнейшему просветлению и развитию; сила, к которой мы приобщились, должна обнаружить свою истинную творческую природу. Событие это есть — внутреннее раскрытие души , прекращение ее замкнутости, ее холодного и обессиливающего бытия в самой себе, А сила эта есть сила бесконечной любви, сила истинной жизни. И потому душа должна продолжать дальше раскрываться и постепенно, через свою исконную связь с Богом ощутить такую же тесную, внутреннюю связь со всеми людьми и всем миром. А живое открытие вечной и бесконечной любви как последней основы и существа нашего и всяческого бытия должно

вести к тому же: через Бога мы постепенно научаемся любить все, поскольку оно есть обнаружение подлинного бытия; сила вечной любви, которая сначала лишь возбудила в нас любовь к самой себе, должна продолжать рождать в нас любовь ко всему и всем. В «Добротолюбии» есть прекрасный образ аввы Дорофея: подобно тому как точки разных радиусов — чем дальше от центра, тем дальше и друг от друга, и чем ближе к центру, тем ближе-и друг к другу, — так и люди постепенно сближаются по мере своего общего приближения к абсолютному средоточию бытия и жизни — к Богу. Вспоминается и другой образ, поминаемый многими религиозно-просветленными мыслителями: подобно тому как листья дерева отделены и как бы обособлены друг от друга, непосредственно не соприкасаясь между собой, но в действительности живут и зеленеют только силою соков, проходящих в них из одного общего ствола и корня, и питаются влагой общей почвы, так и люди, будучи вовне обособленными, замкнутыми друг от друга существами, внутренне, через общую связь свою с всеобъемлющим Источником жизни, слиты в целостной единой жизни.

Так, вместо всего множества «идеалов», принципов и норм, увлекавших нашу душу на ложные пути, которые заводили в тупики, и истязавших ее, перед нами стоят всего лишь две заповеди, достаточные, чтобы осмыслить, обогатить, укрепить и оживить нашу жизнь: безмерная, безграничная любовь к Богу как источнику любви и жизни и любовь к людям, вырастающая из ощущения всеединства человеческой жизни, укорененной в Боге, из сознания братства, обоснованного нашим общим сыновним отношением к Отцу. И эти две запо-

веди выразимы и были выражены как одна: нам заповедано стремление к совершенству, уподобление, в меру возможности, нашему Отцу Небесному как Совершенному источнику любви и жизни. И эти две — или одна — заповеди не выступают перед нами извне, с холодным и непонятным авторитетом моральных «норм» или предписаний. Мы внутренне понимаем их как необходимые пути нашего спасения, сохранения нашей жизни. Нас судят не как преступников, над которыми произносит приговор равнодушный судья во имя холодного, не вникающего в нашу душевную нужду юридического закона. Нас судит голос нашего Отца, любящего нас и наставляющего нас на путь спасения; из этого внутреннего суда мы просто узнаем, на каком пути мы идем к жизни и на каком — к смерти, где наше спасение и где — гибель.

И отныне многое из того, что раньше казалось нам мертвым кумиром и действительно было изобличено нами как кумир, — в иной форме и с совсем иным смыслом начинает воскресать в нашей душе, как живая сила и как разумный путь и правило жизни. Прежде всего, вся область морали. Мы не понимали, почему мы обязаны ломать и калечить свою жизнь в угоду каких-то отвлеченных принципов, и наш дух, жаждущий свободы и жизни, протестовал против этого угнетения. И действительно, мы достаточно убедились, что безрелигиозная мораль принципов, мораль долга и категорического императива есть идол, лишь истребляющий, а не совершенствующий жизнь. Но теперь мы открываем в себе новый живой источник осмысленной и понятной нам морали. На вопрос: почему мы обязаны делать то-то и то-то, что нам не хочется, и должны подавлять в себе естественные желания нашей души,

мы внутренне теперь сами себе можем ответить. Мы можем привести пример больного, который ради выздоровления действительно должен принимать горькие лекарства и обрекать себя на ограничение самых сильных желаний своего тела; или пример утопающего, который, чтобы выбраться из засасывающей глубины на берег и тем спасти свою жизнь, должен напрягать все свои силы, стараться, как это ни трудно, держать голову над водой и плыть не по течению, увлекающему его в бездну, а против течения.

Вся мораль — мы хорошо понимаем это — есть не что иное, как такая гигиена или техника спасения, сохранения своей жизни — самоочевидно разумные правила охраны того «сокровища на небесах», которое есть единственный источник, единственное средство нашего существования и о котором мы в нашей природной слепоте и легкомыслии так часто забываем. Эта задача — не потерять сокровища, раз обретенного нами, не быть снова отлученным от него, не зарыть дарованного таланта в землю, а растить его и пользоваться его благами, — эта задача не всегда легка для нас: она требует от нас постоянной бдительности, борьбы с нашими слепыми вожделениями, мужественной силы воли, часто жестокого упорства. И все же она — радостное и осмысленное дело, усилия которого тотчас же вознаграждаются сторицей и которое поэтому, при всей его трудности, легко совершать.

При свете обретенного нами знания истинного бытия нам теперь постепенно открывается или мы, по крайней мере, предугадываем целый новый мир — сферу духовных основ жизни; и в этом мире царит строгая, неукоснительная закономерность — не менее точная, чем в мире фи-

зическом, хотя и иного порядка. Это есть то, что гениальный христианский мыслитель Паскаль называл ordre du coeur или logique du coeur — «порядок» или «логика» человеческого сердца. Основные черты этого порядка предуказаны заветами христианства, они просто открыты в христианстве, которое есть абсолютная истина человеческой души; именно в этом смысле надо понимать тонкое изречение Тертуллиана, что «душа — по природе христианка». Этот «порядок сердца» не может быть безнаказанно нарушен, ибо он есть условие осмысленности, прочности нашей жизни, условие нашего духовного равновесия и поэтому самого нашего бытия; его так же мало можно нарушить, как мало можно безнаказанно нарушать законы телесного здоровья, нормального порядка органической жизни или законы механики и физики. Этот духовный строй бытия, постижение которого есть «иудеям соблазн и эллинам безумие», то есть кажется чем-то недопустимым для тех, кто ведают только внешние нормы и политические идеалы жизни, и бессмысленным — тем, кто знают лишь жизнь природного мира, — есть для зрячего абсолютная, строгая истина, обосновывающая всю его жизнь и обеспечивающая ей высшую разумность. Мораль, будучи отвлеченно недоказуема, как самодовлеющее знание, сама собой, с совершенной необходимостью, с полной предопределенностью своей структуры вытекает из религиозного жизнепонимания. Будучи живой, человечной моралью любви и спасения, она вместе с тем есть строгая мораль аскетики, самоограничения и самопожертвования, ибо основной ее закон именно и гласит, что нельзя спасти своей души, не потеряв ее, и что нельзя обрести царство небесное иначе, чем несением своего креста. Ибо широки врата и простра -

нен путь, ведущие в погибель, и тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь . И мы понимаем теперь губительную ложь аморализма, который предоставляет человеку свободу — гибнуть и закармливает больную душу сладостями, когда для выздоровления ей нужны горькие лекарства. Мы понимаем даже относительную ценность обычной непросветленной, гетерономной — вопреки Канту — морали, ибо пока человек не прозрел, неизбежны некоторые внешние правила, ограничивающие его произвол и охраняющие его от зла, как бы неизбежно несовершенны ни были эти средства и как бы часто, будучи восприняты как самодовлеющие высшие начала, они сами ни вырождались в зло.

И все же эта живая религиозная мораль глубоко отлична по внутреннему своему строю от мертвой морали долга и «нравственного идеала». Ибо вся она проникнута живым ощущением присутствия реального источника жизни и вместе с тем сознанием несовершенства и слабости природного существа человека; и вся она есть излучение любви, стремления к спасению. Поэтому в ней ненависть ко злу никогда не вырождается в ненависть к самому существу жизни и к отдельным конкретным людям. Религиозный аскетизм есть благостный аскетизм спасения, а не исступленно-жестокий аскетизм морального фанатизма. В этом умонастроении человек старается быть беспощадно строгим к самому себе , ибо хочет действительно переродиться и боится утерять великое сокровище, которое ему доверено; но, ощущая свою собственную греховность, он не будет строго судить других и будет стараться быть не их судьей, а их помощником. Ибо он живет не моралью суда, а моралью спасения; и он хорошо знает, что, с одной стороны, все люди одинаково не заслу-

живают великих благодеяний, которые им дарует Бог, и, с другой стороны, одинаково суть дети Божий, которые не будут покинуты своим Отцом. Для истинно верующего немыслимо лицемерие, роковое деление жизни на официально-показную и интимно-подлинную нравственную жизнь; ведь дело идет о личном спасении, об удовлетворении самой глубокой и истинной потребности души, и здесь нет обеднения и иссушения души, а есть ее безмерное обогащение и расцветание. Совершенствование есть здесь великое личное счастье, которое скорее склонно стыдливо прятаться от людей в тайниках души, чем нагло навязываться людям. И во всем этом веет дух любви, как самого существа жизни и спасения: поэтому здесь немыслима холодная, враждебная живой человеческой душе и отчужденная от нее строгость внешней моральной борьбы, а лишь любовная помощь в пробуждении истинного света в душах братьев. Здесь непосредственно очевидно, что нарастание добра есть не механический результат истребления зла и тем менее — истребления злых людей, а плод органического внутреннего взращивания самого добра в себе и других. Ибо зло есть небытие, пустота, выдающая себя за полноту; оно исчезает, лишь вытесняемое полнотой, существенностью, глубинной реальностью добра.

И точно так же при этом благодатном свете для нас воскресают с иным смыслом и содержанием потерянные идеалы человеческих отношений и общечеловеческого общественного устроения. Мы, конечно, не можем уже вернуться к старым идолам и еще лучше понимаем теперь их ложность: мы не можем верить ни в какой абсолютный порядок общественного устройства, не можем поклониться никаким политическим формам и доктри-

нам. Мы знаем, что царство истинной жизни — не от мира сего и никогда не может быть адекватно и сполна осуществлено в условиях неизбежно греховной и несовершенной земной жизни. Но вместе с тем мы знаем с полной ясностью те пути, по которым должны идти наши отношения к людям и развитие общественности. Мы сознаем прежде всего, как основной закон нашего нравственного мира, круговую поруку, связывающую нас со всем миром. Сознавая всеединство бытия, укорененного в Боге, мы ясно видим свою ответственность за зло, царящее в нем, и так же ясно понимаем невозможность нашего спасения вне общего спасения. Как отдельный лист на дереве не может зеленеть, когда засыхает и гниет все дерево, ибо все дерево в целом связано общностью жизни, так и в общечеловеческой жизни господствует внутренняя солидарность, которая не может быть безнаказанно нарушена. Отсюда вытекает основное внутреннее правило любви к людям и солидарности с ними во имя нашего собственного спасения.

Но мы знаем также, в чем именно заключается истинное благо человеческой жизни, и поэтому отныне нас не соблазнят ни какие-либо утопии социального рая, равенства распределения и всеобщей материальной сытости, ни внутренне родственные им, хотя обратные по содержанию мечты о бездушном могуществе государственной власти, о земном величии и военной славе. Мы знаем истинные, духовные основы и цели жизни и хорошо понимаем как вытекающую из них неизбежную иерархичность человеческой жизни, необходимость подчинения худших — лучшим и всех — общему закону жизни, так и необходимость уважения ко всякой человеческой личности и братского к ней отношения.

Новый инстинкт духовного здоровья и самосохранения — который более сведущими может быть раскрыт и осмыслен в целую систему гигиены духовного бытия — руководит отныне всей нашей жизнью — и нашими личными отношениями к людям, и нашим отношением к вопросам общественной жизни.

Когда, руководясь этим непосредственным чутьем живой, подлинной правды, мы озираем нынешнюю общественную жизнь и действующие в ней идейные силы, мы чувствуем, что не можем отождествиться ни с одним из господствующих в ней направлений. Мы, конечно, с отвращением отталкиваемся от цинизма, наглости и беспринципности неверия, которое в ныне властвующих на Руси силах попирает правду и глумится над ней; и мы ни в малейшей мере также не можем делать ему духовных уступок, становиться на духовно-половинчатую, компромиссную позицию, вытекающую из желания одновременно и отгородиться от чистого зла, и не отстать от «духа времени», в котором это зло и безумие и есть господствующая сила. С другой стороны, мы не можем сочувствовать и всем тем, кто по искреннему ли побуждению или из фарисейской гордыни блюдут свою чистоту, окружая себя стеной ненависти ко всему существующему и с болезненной экзальтацией предаваясь фанатическому культу общественно-политических идолов, давно уже поверженных, — кто по-прежнему, хотя и с обратным содержанием, смешивает религиозную веру с отвлеченной моралью, а мораль — с политическими «принципами». Духовная вселенная для нас по существу не вмещается в линейное измерение справа налево, и культ «правого» есть для нас такое же идолопоклонство, как и культ «левого». Среди захватившего нас водоворота, когда рушатся

старые, привычные формы жизни и назревают неведомые новые и когда вместе с тем испытывается крепость человеческого духа, мы сознаем необходимость строгого различения вечного от временного, абсолютного от относительного. Необычность жизни, ее расшатанность и зыбкость, новизна жизненных условий требуют от нас сочетания величайшей, непоколебимо-стойкой преданности вечным началам, подвергаемым поруганию и сомнению, с духовной широтой и свободой, с чутким, непредвзятым отношением к реальному складу жизни и ее нуждам. Это сочетание твердой верности правде с полной духовной свободой, готовности мученичества во имя правды — с терпимостью к людям, со склонностью, не боясь загрязниться, вступать с ними в живое общение среди всего царящего зла, — это сочетание и дается лишь религиозному духу, постигшему живую вечную правду и осененному ее благодатным духом. С одинаковым отрицанием, но и с одинаковой терпимой любовью к заблуждающейся человеческой душе относимся мы и к неверующим, и к идолопоклонникам и идем своим собственным путем.

И — чтобы покончить здесь с этим перечнем, в конце концов, неисчислимого духовного богатства, обретенного нами, — мы находим теперь правильное отношение не только к отдельным людям и общественным порядкам и течениям, но и к коллективным, сверхиндивидуальным живым организмам. То, что раньше мы в лучшем случае лишь смутно ощущали, мы теперь понимаем и видим: именно, что эти сверхиндивидуальные целые суть живые духовные существа, которые имеют свою собственную ценность и судьба которых определяет и нашу личную судьбу. Через происшедшее пре-

одоление внутренней замкнутости нашей души, через ее раскрытие и приобщение к всеединой живой основе бытия мы сразу же внутренне приобщаемся и к сверхвременному всеединству людей, живущих, как и мы, в Боге и с Богом, — к сверхиндивидуальной душе церкви как единству святости и религиозной жизни, как вечной хранительнице священных истин и преданий. Из самого восприятия вечного бытия и живой близости Божеству непосредственно вытекает и восприятие церкви как живой вселенской души человечества, как соборной личности, через связь с которой мы соучаствуем во вселенском, космическом таинстве Богообщения. В ней мы имеем истинное материнское лоно всей нашей духовной жизни. А в полноте нашей конкретно» земной жизни мы приобщаемся к сверхиндивидуальной душе родины, не только ощущаем, но и осмысленно понимаем ее как живое существо, как родную мать, и знаем связь нашей жизни с ее жизнью, взаимозависимость нашего и ее спасения. Мы понимаем, что она, как и весь мир, как и мы сами, погибает от слепоты, от вихрей злобы и ненависти, закрутившихся в мире, что от этой гибели нет исхода ни в каком политическом фанатизме, а есть исход лишь в духовном возрождении, в нарастании внутренне осмысленного, проникнутого любовью отношения к жизни. Мы не взваливаем более ответственности на одних — на тех, кого мы считаем нашими политическими врагами, и не кичимся более нашей собственной гражданской добродетельностью. Мы понимаем нашу общую греховность перед родиной, нашу вину в ее гибели, в нарождении слепоты и сатанинской злобы, мы полны любви и жалости к конкретной, живой душе народа, падшей ныне, как и мы сами, и сознаем, как трудно ей —

и нам вместе с ней — духовно подняться после этого падения. Но вместе с верой в живого Бога, которая дает нам веру в себя самих и в людей, мы обретаем также прочную веру в родину.

Теперь мы благодарны Богу за весь пройденный нами путь, как бы тяжек он ни был. Мир и наша душа должны были пройти и через поклонение кумирам, и через горечь постепенного разочарования в них, чтобы очиститься, освободиться и обрести подлинную полноту и духовную ясность. Великая мировая смута нашего времени совершается все же недаром, есть не мучительное топтание человечества на одном месте, не бессмысленное нагромождение бесцельных зверств, мерзостей и страданий. Это есть тяжкий путь чистилища, проходимый современным человечеством; и может быть, не будет самомнением вера, что мы, русские, побывавшие уже в последних глубинах ада, вкусившие, как никто, все горькие плоды поклонения мерзости Вавилонской, первыми пройдем через это чистилище и поможем и другим найти путь к духовному воскресенью.

Страница сгенерирована за 0.12 секунд!