// 09.11.2006
Пути к свободе
Бегство из СССР было, вне всякого сомнения, занятием не менее рискованным и, возможно, более трудным, чем попытка преодолеть Берлинскую стену. Дело в том, что в Советском Союзе вдоль границ шла еще и пограничная зона шириной в десятки километров. Для того чтобы попасть туда, требовался специальный пропуск. Граждане, не имевшие командировки в те места или проживавших там родственников, получить такой пропуск практически не могли. Те же, кто тем не менее туда проникал, обязаны были знать, что должны избегать любых встреч, так как местное население обязано было немедленно сообщать властям не только о подозрительных, но и всех незнакомых лицах.
Тем не менее попытки такие совершались постоянно. Автор знает о целом ряде удачных. Имена большинства из героев мы раскрывать тем не менее не будем по одной простой причине. Большинство из этих людей, пережив со всей очевидностью ужасающий стресс, не желали и не желают до сих пор раскрывать свои имена. Многие поменяли имена и фамилии. Многие не разговаривают с незнакомыми людьми по-русски. Один из моих знакомых беглецов вообще никогда по-русски не говорит. Все они рассказывали об обстоятельствах своего побега очень скупо. Детали из них приходилось выуживать буквально клещами. Но все эти истории, кроме одной, я знаю из первых рук. С той же единственной, с героем которой я не знаком, пожалуй, начну.
История первая. В одно море нельзя войти трижды
Осенью 1975 года я сопровождал мать и сестру моего друга Бориса Мухаметшина в Пермскую область. Там в Чусовском районе, в 35-й зоне, Борис отбывал срок за антисоветскую агитацию и пропаганду.
Времена были противные, но не самые кровожадные. Женщины получили личное свидание на трое суток. Коррупция существовала уже тогда, и меня запустили в комнату свиданий вместе с ними на три часа. Обошлось это в блок дефицитных тогда американских сигарет и упаковку не менее дефицитной финской жевательной резинки. Именно тогда я и узнал от Бориса, рассказывавшего про свою тюремную и лагерную жизнь, историю человека, с которым он находился вместе несколько дней в тюремной больнице.
В начале 70-х этот молодой человек твердо решил покинуть СССР. Тогда было два легальных способа это сделать: жениться на иностранке или выехать на ПМЖ в Израиль. Наш герой выбрал, однако, бегство. Он отправился в Батуми, соорудил маленький плот и, выбрав день, вернее, ночь, когда море было неспокойным, а ветер попутным, поплыл в Турцию. На его пути ему несколько раз попадались пограничные катера, но каждый раз, когда свет их шарящих прожекторов приближался, беглец нырял, а его плотик засечен не был. Во всяком случае, он благополучно добрался до Турции, а через некоторое время оказался в США. Все было бы замечательно, но он осознал, что не может жить без своей, оставшейся в социалистическом отечестве любимой. И он не придумал ничего лучшего, чем отправиться обратно в Турцию, соорудить плот и вновь нарушить государственную границу СССР. Самое поразительное, что и эта попытка оказалась удачной. Он добрался до родного города, нашел свою любимую и уже вместе с нею снова поехал в Батуми.
Увы, девушка его очень плохо плавала, и, отправляясь снова в Турцию, они надели на нее спасательный жилет. Жилет же этот, естественно, не позволял полностью погружаться под воду при приближении света прожектора. Беглецы были обнаружены первым же пограничным катером...
История вторая. Девять суток в море
В 1976 году мне разрешили выехать в Швецию к моей жене. Несколько лет спустя я навещал друзей в Нью-Йорке, поиздержался в пути и устроился работать мувером, то бишь грузчиком, в замечательную фирму, называвшуюся как-то типа «Мувинг оллуэйз», хозяин которой предприимчивый экс-диссидент-отказник с удовольствием использовал дешевый иммигрантский труд. Напарником моим оказался крепко сбитый, подтянутый, румяный усач по имени Олег, который поначалу отказывался говорить со мной по-русски. Как выяснилось, он полагал, что все незнакомые ему русскоязычные граждане суть потенциальные агенты КГБ. Я, надо признаться, английским почти не владел. Грузчики же, если они работают в паре, должны, понятное дело, перекидываться время от времени хотя бы парой фраз. Но напрасно я взывал к Олегу. Он был непреклонен. Правда, через пару дней он, либо наведя справки, либо поверив мне на слово, сменил гнев на милость и стал говорить со мной по-русски. Это был знаменитый Олег Соханевич, воспетый в песне Алексея Хвостенко.
Олег тоже решил бежать морем, тоже Черным, тоже в Турцию. Но он справедливо опасался пограничных катеров и выработал план бегства, который позволял ему избежать встречи с ними. Положив в чемодан надувную резиновую лодку, емкость с водой и скудный провиант, он купил билет на теплоход «Россия» следовавший по маршруту Одесса-- Сочи. В заранее выбранную ночь он вместе со своим багажом просто прыгнул за борт. Убедившись, что прыжок его остался незамеченным и «Россия» благополучно удаляется в направлении Кавказа, Олег, уже находясь в воде, надул ртом свою лодку и погреб к югу, в Турцию. Он греб девять суток, но доплыл-таки. По его словам, самое трудное было убедить турок в том, что ему это удалось, но смею предполагать, что Олег слегка бравировал.
История третья. Бегство длиною в пять лет
Большинство «сухопутных побегов» осуществлялось, видимо, через финскую границу, хотя между СССР и Финляндией и было соглашение о выдаче беглецов. Однако люди, тщательно готовившие свой побег, знали, что в случае удачного перехода надо не расслабляться, а двигаться дальше, в Швецию, и там уже сдаваться властям. Александр К. этого не знал. Он жил в маленьком среднерусском городке, но в отличие от большинства его жителей не пил спиртного. Что ж, и такое бывает. Когда же его земляки и приятели пьянствовали, Александр слушал радио, в том числе и западные голоса, и решил податься за границу.
Дело было в середине 60-х. Он купил билет до Ленинграда и там уже хотел купить до ближайшей к границе станции. В кассе у него попросили пропуск в погранзону. Похлопав себя по карманам, он сказал, что оставил пропуск дома. Потом пошел в справочную, сказал, что едет рыбачить, и спросил, куда в Карелии можно поехать без пропуска. Получив названия нескольких населенных пунктов, он достал из рюкзака карту и, выбрав наиболее приближенную к погранзоне станцию, купил билет.
Добравшись до места, он бодро отправился на запад и, чуть более чем за сутки преодолев погранзону, вышел к границе, довольно быстро нашел лаз и оказался в Финляндии. Но, видимо, «наследил». Как выяснилось впоследствии, уже через несколько часов после пересечения им границы советская сторона известила полицию Финляндии, что опасный преступник, беглый убийца совершил нелегальный переход границы. Александр же, совершенно не скрываясь, добрался до какого то финского городка и, зайдя в банк, попросил поменять ему несколько десятков рублей на финские марки. Через несколько часов он был снова на родине. После того как выяснилось, что Александр скорее чудак, чем антисоветчик, срок ему дали относительно небольшой, а через четыре года и вовсе досрочно освободили в связи с примерным поведением и амнистией. Но сдаваться он не собирался и еще в лагере начал учить английский язык у какого то зэка-полиглота.
Освободившись и приехав в родной город, он продолжил обучение, копил деньги и несколько раз ездил в Ленинград, где у фарцовщиков покупал финские марки. Сочтя, что нужная сумма скоплена, он отправился по знакомому маршруту. Очень быстро он обнаружил, что за пять лет граница сильно укрепилась. Отрезок, который пятью годами раньше он преодолел за сутки, занял у него неделю. А собственно граница казалась вообще непреодолимой. Правда, когда полз вдоль нее, он обнаружил проход в стене шириной метров в сто. Но с каждой стороны прохода постоянно караулили пограничники. Еще сутки Александр, затаившись, ждал. И дождался-таки. Один из солдатиков решил сходить к другому, чтобы прикурить. Пока он прикуривал, Александр во второй раз пересек государственную границу СССР. В лесном озере он тщательно выстирал одежду. Потом несколько дней, обходя населенные пункты, шел до Хельсинки. Дошел пешком до порта и в кассе купил билет в Стокгольм.
Я встретил его почти десятилетие спустя. Он жил с женой-шведкой и двумя детьми в маленьком городке. Работал, как и в России, на фабрике. После долгих уговоров он рассказал мне свою историю. По-шведски. После второго пересечения границы по-русски он больше никогда не говорил.
История четвертая. Разговорчивый полицейский
Дмитрий В. тоже «наследил», переходя финляндскую границу. Он не мог не наследить, поскольку перебирался через стену и колючую проволоку по стволам елей, которые он подпилил и уложил на препятствие. Очень быстро он был задержан и доставлен в участок.
Полицейский офицер, немолодой уже человек, говорил по-русски. Выслушав сбивчивый рассказ Дмитрия, он покачал головой и сказал примерно следующее: «Я ничего не могу поделать. Советская сторона уже известила нас о том, что опасный преступник нарушил границу. Мы обязаны выдать вас. Я понимаю, вы были очень близки к цели, ведь вон там, совсем недалеко, есть железная дорога. И товарные поезда часто останавливаются на разъезде. Поезда эти идут в Турку, а из Турку ходит паром в Швецию. Чтобы попасть на паром, билет не нужен, потому что его можно купить и на борту, а проверка осуществляется в порту прибытия. Но вам это уже не поможет. Я обязан вас выдать советской стороне. Я, правда, сначала пойду домой и пообедаю. Я не запираю дверь, но вы, пожалуйста, сидите здесь и ждите меня, потому что, когда вернусь, я должен буду выдать вас советской стороне». Сказав все это, он подмигнул Дмитрию, улыбнулся и вышел, даже не притворив дверь.
В годы существования СССР попасть за границу было делом сложным. Советские граждане ездили по туристическим путёвкам в страны социалистического содружества. Это Болгария, ГДР, Польша, Чехословакия, Югославия, Румыния. Что же касается капиталистических стран, то туда поехать могли только члены партии. Лишь партийный билет давал возможность посмотреть Западную Европу. Но обмен рублей на валюту производился в очень маленьких суммах.
Наряду с туристами в СССР находились люди, мечтавшие навсегда уехать за рубеж. Кто-то из них пытался покинуть первое в мире государство рабочих и крестьян по идеологическим мотивам, а кто-то во главу угла ставил материальные интересы. Но в любом случае такие граждане считали, что капиталистический строй лучше социалистического и поэтому любыми способами стремились оказаться на Западе.
За годы советской власти накопилось немало историй побегов из СССР. За границу уходили с помощью дельтапланов и аквалангов, покидали суда в иностранных портах моряки, не возвращались из зарубежных поездок артисты и спортсмены. Но особого интереса к таким людям капиталисты не проявляли. Другое дело, когда незваный гость прибывал на современной воздушной боевой машине. То есть перебежчиком оказывался военный лётчик. Вот мы и рассмотрим истории побегов из СССР на самолётах .
В 1967 году 15 мая лётчик Василий Епатко , управляя самолётом МИГ-17, перелетел с аэродрома советской авиабазы, расположенной в ГДР, на аэродром в ФРГ. Ему предоставили политическое убежище и место жительства в США.
Но гораздо больший интерес вызывает побег 27 мая 1973 года старшего лейтенанта Евгения Вронского . Этот человек не имел лётных навыков. Он служил техником на военном аэродроме. Находился тот в 200 км от западной границы. Но для военного самолёта такое расстояние не являлось помехой. Поэтому Вронский, вынашивавший планы побега из СССР, решил бежать именно на боевой машине.
Он сдружился с офицером, который заведовал классом тренажёров. Стал регулярно наведываться в класс и в общих чертах освоил навыки пилотирования на имитаторе. Конечно, за штурвалом самолёта Вронский никогда не сидел, но, как говорится, риск – благородное дело. Поднаторев на тренажёрах, старший лейтенант выбрал для дерзкого побега воскресный день.
В выходные дни личный состав всегда занимался уборкой территории и профилактикой технического оборудования. И когда за полтора часа до обеда раздался гул турбин, никто не всполошился – мало ли для чего лётчики запустили двигатель.
Спохватились все лишь тогда, когда из ангара выкатился самолёт СУ-7Б. Он поехал в сторону взлётно-посадочной полосы, набирая скорость. Вдогонку за ним помчалась машина, в которой находились дежурный офицер и его помощник. Но самолёт успел выехать на полосу. Он разогнался и оторвался от земли. Сам разгон и взлёт прошли крайне неуверенно, и любой мог догадаться, что за штурвалом сидит не лётчик.
Угонщику благоприятствовало то, что направление взлёта точно совпадало с курсом на границу. Поэтому когда самолёт взмыл в синее небо, то не нужно было поворачивать машину, выводить её на нужное направление. Вронский только достиг определённой высоты и, вцепившись руками в штурвал, повёл машину прямо. Он даже не убрал шасси.
А на земле объявили боевую тревогу. На перехват угнанного самолёта в небо взлетело несколько истребителей. Но угонщик летел низко над землёй, поэтому обнаружен не был. Уже через 23 минуты он покинул воздушное пространство ГДР и оказался в небе Западной Германии.
Топливо стремилось к нулю, а шансов на безопасную посадку не было. И тогда Вронский решил катапультироваться. Он никогда не прыгал с парашютом, а порядок действий при использовании катапульты знал только теоретически. И всё же угонщик отважился катапультироваться. Он благополучно приземлился в 50 км от границы, а самолёт рухнул на луг, не причинив никому вреда.
Старший лейтенант оказался у западных немцев. Советское правительство обратилось с требованием возвратить угонщика, но получило отказ. Вернули только обломки СУ-7Б. Сам Вронский не стал делать никаких политических заявлений. Он лишь сказал, что покинул СССР по собственной воле и осознанно.
Старший лейтенант Виктор Беленко, угнавший самолёт в Японию
Другой старший лейтенант, 29-летний бежал из своей страну на самолёте МиГ-25. Случилось это 6 сентября 1976 года. В тот злополучный день офицер в 6 часов 45 минут вылетел с аэродрома Соколовка в Приморском крае. В его задачу входило выполнение боевой задачи по перехвату условной цели.
Но уже через минуту самолёт исчез с экрана радара. Беленко перелетел через сопку, снизился до высоты 50 метров над землёй и в таком режиме пролетел 130 км, держа курс на японский остров Хоккайдо. Там он и совершил посадку на одном из аэродромов.
Свой побег старший лейтенант тщательно спланировал. Он знал, что во время его полёта не будет на месте дежурного зенитно-ракетного комплекса. Тот в этот момент завтракал, а сменщика у него не было. Части в Советской армии в основном были кадрированными, то есть укомплектованными по штату мирного времени. А поэтому людей не хватало.
Через 2,5 часа после того, как беглец достиг Хоккайдо, японское радио объявило, что советский самолёт МиГ-25П, бортовой 31, пилотируемый Беленко, совершил посадку на японской земле. Позже было объявлено, что лётчик попросил политическое убежище, и уже 9 сентября его переправили в США. Угнанный самолёт вернули в СССР. Его стали использовать в качестве учебного пособия в одном из лётных училищ.
Последний беглец на самолёте - капитан Александр Зуев
Истории побегов из СССР с использованием самолётов закончились 20 мая 1989 года. В этот день капитан ВВС улетел на Миг-29 в Трабзон (Турция). Самолёт был возвращён по требованию советского правительства, а сам лётчик получил политическое убежище в США. Но жизнь за рубежом продолжалась недолго. Зуев погиб в авиакатастрофе 10 июня 2001 года, разбившись на самолёте во время учебно-тренировочного полёта.
В заключении следует сказать, что любой человек имеет право жить там, где он хочет, и при том политическом строе, который его устраивает. Но нельзя к каждому побегу за границу относиться с пониманием. В вышеперечисленных случаях за рубеж бежали люди военные. Они давали присягу и клялись защищать и оборонять рубежи своей родины.
Их побег, да ещё на военной технике, можно расценивать как предательство. Если они так хотели оказаться на чужбине, то вначале должны были уволиться из армии, купить акваланг, построить аэроплан, а уж после этого в качестве гражданских лиц покидать просторы СССР. Однако эти люди избрали другой путь, который по законом любой страны с любым политическим строем расценивается как измена. А изменники заслуживают только одного – суда военного трибунала.
13 декабря 1974 года был совершен самый дерзкий и знаменитый побег из СССР. Ученый-океанолог Станислав Курилов прыгнул за борт с пассажирского парохода в Тихом океане и преодолев вплавь расстояние более ста километров, добрался до филиппинского острова Сиаргао. Экипированный только ластами, маской и трубкой, без воды и еды, он провел в океане три ночи и два дня.
Станислав Курилов родился во Владикавказе (Орджоникидзе) в 1936 году, детство провел в Семипалатинске (Казахстан). Там, среди степей, родилась мечта о море. В десять лет Курилов переплыл Иртыш. После школы пытался устроиться на Балтийский флот юнгой. Хотел стать штурманом, но его подвело зрение. Оставался один выход – учеба в Ленинградском метеорологическом институте. Во время учебы освоил акваланг. Получив специальность «океанография», работал в Институте океанологии Академии Наук СССР в Ленинграде, участвовал в создании подводной исследовательской лаборатории «Черномор», работал инструктором в Институте биологии моря во Владивостоке.
С. Курилов с сестрой
С самого начала отношения с морем у Курилова были мистические. Он считал его живым и как-то по особому «чувствовал» его. Со студенчества Станислав Курилов начал активно заниматься йогой, упражнения по которой можно было тогда найти в самиздатовских перепечатках. Он приучал себя к аскетизму, занимался особой дыхательной практикой. Когда к научным изысканиям советских ученых проявил интерес сам Жак Ив Кусто, Станислав Курилов попытался добиться разрешения поехать в зарубежную командировку, но ему отказали. Формулировка не оставляла сомнений: «невыездной». Дело в том, что у Курилова за границей была сестра (она вышла замуж за индийца и перебралась в Канаду), и советские чиновники обоснованно опасались, что Курилов может не вернуться в страну.
С друзьями в Семипалатинске, 1954 г.
И тогда Курилов решил бежать. В ноябре 1974 года он купил билет на лайнер «Советский Союз». Круиз назывался «Из зимы в лето». В южные моря корабль вышел из Владивостока 8 декабря. Станислав Курилов даже не взял с собой компас. Зато у него были маска, трубка, ласты и перчатки с перепонками. Будущий невозвращенец знал, что ни в один из иностранных портов судно заходить не будет.
Дело в том, что «Советский Союз» был построен еще до Великой Отечественной войны в Германии и первоначально назывался «Адольф Гитлер». Корабль был потоплен, а потом поднят со дна и отремонтирован. Если бы «Советский Союза» зашел в иностранный порт, его ждал бы арест. Лайнер был настоящей тюрьмой для пассажиров. Дело в том, что борта шли вниз не по прямой линии, а «бочонком», то есть прыгнуть за борт и не разбиться было невозможно. Более того, ниже ватерлинии судна шли подводные крылья шириной в полтора метра. И даже иллюминаторы в каютах поворачивались на оси, разделявшей отверстие пополам. Казалось бы, сбежать невозможно. Но Курилов сбежал.
Ему повезло трижды. Во-первых, в рубке капитана Курилов увидел карту пути лайнера с датами и координатами. И понял, что бежать надо тогда, когда судно будет проходить мимо филиппинского острова Сиаргао, и до берега будет 10 морских миль. Во-вторых, на корабле оказалась девушка-астроном, которая показала Курилову созвездия южного полушария, по которым можно было ориентироваться. В-третьих, он прыгнул с корабля с высоты в 14 метров и не убился. Для прыжка Курилов выбрал ночь на 13 декабря. Он прыгал с кормы. Там, в промежутке между подводными крыльями и винтом был единственный промежуток, попав в который можно было уцелеть. Позже он писал о том, что даже если бы все закончилось смертью, он все равно был бы победителем. Погода была штормовой, и побег не заметили.
Оказавшись в воде, Курилов надел ласты, перчатки и маску и поплыл прочь от лайнера. Больше всего он боялся, что лайнер вернется, и его поднимут на борт. На самом деле, утром корабль действительно возвращался, Курилова искали, но не нашли. Он осознавал, что шансы достичь земли — почти нулевые. Главной опасностью было проплыть мимо острова. Его могло отнести в сторону течением, он мог погибнуть от голода, его могли съесть акулы. Курилов провел в океане два дня и три ночи. Он пережил дождь, шторм, длительное обезвоживание. И выжил. Под конец он не чувствовал ног, периодически терял сознание, видел галлюцинации. К вечеру второго дня он заметил перед собой землю, но не смог достичь ее: его сносило сильным течением на юг. К счастью, это же течение вынесло его к рифу на южном берегу острова. С волнами прибоя он в темноте преодолел риф, еще час плыл по лагуне и 15 декабря 1974 года достиг берега острова Сиаргао на Филиппинах.
Остров Сиаргао (Филиппины)
Курилова подобрали местные рыбаки, которые сообщили о нем властям. Станислав был арестован. Почти год он провел в местной тюрьме, но пользовался большой свободой, иногда начальник полиции даже брал его с собой в рейды «по кабакам». Возможно, его посадили бы за незаконное пересечение границы, но его судьбой занялась сестра из Канады. Через год Курилов получил документальное подтверждение, что он беглец, и покинул Филиппины. Когда в Советском Союзе узнали о побеге, Курилова заочно судили и приговорили к десяти годам тюрьмы за измену Родине.
Филиппины, декабрь 1974 год.
О своих приключениях Курилов написал книгу «Один в океане», которая была переведена на множество языков. В тексте есть и упоминания о пьяных соотечественниках и концентрационных лагерях, которые якобы были «где-то там, на севере». Получив канадский паспорт, Курилов отправился в отпуск в Британский Гондурас, где его похитила банда мафиози. Выбираться из плена ему пришлось самому. В Канаде Курилов работал в пиццерии, а затем в фирмах, занимающихся морскими исследованиями. Он искал полезные ископаемые у Гаваев, работал в Арктике, изучал океан на экваторе. В 1986 году он женился и переехал к жене в Израиль. Курилов погиб 29 января 1998 года в библейских местах на озере Кинерет (Галилейское море) в Израиле. Ему было 62 года. За день до смерти он на глубине выпутывал из рыболовной сети друга, а в этот день запутался сам. Когда его освобождали от пут, ему стало плохо, а когда вынесли на берег, он скончался. Похоронен Курилов в Иерусалиме на кладбище темплеров.
Памятник Курилову Станиславу Васильевичу.
На экспедиционном судке. Геленджик, 1969 г.
Подводные исследования Славы Курилова
Курилов с женой.
12 августа 1972 года мир облетела весть: из СССР бежал не очередной диссидент и даже не группа противников советского режима, прорыв на Запад совершил целый корабль «Вишера» - под руководством капитана Павла Ивановича Дудникова. При этом из всей команды лишь старший механик пожелал вернуться на коммунистическую родину. Остальные предпочли остаться в Европе, некоторые потом перебрались в Америку.
Западная пресса не долго тешилась новым сюжетом, а в империи зла о нем и вовсе предпочитали молчать. Но сам факт коллективного побега из советского ада взволновал многих, особенно русских эмигрантов первой и второй волны. Для них поступок Дудникова был знаком назревающих глобальных перемен, началом надвигающегося краха советской империи. Героического беглеца приглашали на различные встречи, конференции, но он в силу своей скромности неизменно отказывался - он хотел просто спокойно жить и работать в мире, который считал свободным.
Попытки вырваться из Советского Союза на захваченных морских судах предпринимались и ранее. Так 9 сентября 1956 года трое молодых людей - Воликов, Вилисов и Чернин - поднялись на борт катера «Тайфун», стоявшего без охраны у пирса бухты Ванино порта Советская Гавань и попытались выйти на нем в море, но в тумане заблудились в бухте и на рассвете поставили катер на место. После этой неудачи решили захватить другое судно. Для этого познакомились с командой катера РК-1283, напоили всю команду водкой и остались ночевать на судне. Утром 14 октября отправили членов команды на берег за водкой. После этого вышли на катере в море. При прохождении боновых ворот не подчинились требованиям остановиться. Беглецы взяли курс на Японию. В погоню отправили сторожевой катер. По ним был открыт огонь, один из беглецов был ранен. Но поскольку всем перебежчикам было по 16-17 лет и свой поступок они объясняли тягой к путешествиям и приключениям, их осудили только за незаконный переход границы и приговорили к 3 годам лагерей.
В сентябре 1967 года четверо учащихся севастопольского ГПТУ 13 угнали с причала «Аполоновая» в севастопольской бухте водолазный катер, намереваясь бежать на нем в Турцию. Им удалось выйти незамеченными из бухты, но через 12 км. у мыса Херсонес были обнаружены и задержаны сторожевым катером. Неудачливых беглецов поместили в психиатрическую больницу.
Павлу Дудникову и его друзьям повезло больше.
Павел Иванович Дудников родился 1 июня 1927 года в Ставрополе. Рано потерял родителей, воевал на фронтах 2 мировой. Закончил мореходку. Плавал на судах загранплавания. Видя заграничную жизнь и сравнивая ее с безрадостной советской действительностью, стал открыто критиковать совдеповские порядки. Бунтаря списали с корабля и закрыли визу. Видя несправедливость и жестокость коммунистического режима, Павел Дудников решает навсегда покинуть СССР. Обдумывая планы побега, он решает, что наибольшие шансы уйти за границу могут появиться при перегоне небольшого судна из одного порта в другой.
В 1970 он переезжает в Сухуми. С большим трудом Павлу удается устроиться в рыбколхоз на сейнер. Бывалый моряк, отлично знающий свое дело, пришелся по душе руководству рыбколхоза. Вскоре Дудникова назначают капитаном небольшого рыболовецкого сейнера «Вишера», 1949 года постройки.
Фантастически повезло с командой. Его старший помощник Георгий Колосов уже трижды побывал за различные проступки в советских концлагерях, люто ненавидел советскую власть и мечтал о побеге, Валерий Дюсов сутками слушал западное радио и тоже не прочь был покинуть социалистическую родину. У литовца Ромаса Гадляускаса были свои счеты с коммунистами, его отец погиб в советских застенках, куда его бросили за участие в партизанском антисоветском движении. Когда Дудников намекнул команде, что они могут попытаться уйти на Запад, его предложение было встречено с восторгом.
В июне 1972 судно вышло из Сухуми в Керчь для ремонта на керченском судоремонтном заводе. Была короткая остановка в Сочи и 5 июня 1972 г. «Вишера» прибыла для ремонтных работ в Керчь. Судно было действительно очень истрепано и Дудников решает бежать на нем после ремонта. В августе ремонт окончен. «Вишера» выходит из Керчи и следует в Сухуми. После того как судно выходит из Керченского пролива, Дудников берет курс на Босфор. Рация была отключена и спустя 2 суток беглецы вошли в пролив. Фортуна улыбалась смельчакам. Безо всяких проблем беглецы прошли Босфор и вошли в воды Мраморного моря. Туркам решили не сдаваться, а следовать в Грецию, где к тому времени к власти пришли военные - антикоммунисты «черные полковники», разорвавшие отношения с Советским Союзом. А это была гарантия от их невыдачи советским властям.
Вот как Павел Дудников вспоминает тот момент: «Это был культурный, т.е. блестящий побег без жертв и даже с советским шампанским. Так, я в Мраморном море бросил якорь, созвал всех в салон и поздравил с побегом команду при полных бокалах шампанского. Команда ликовала. За исключением старшего механика Цхадая - он был ярый коммунист, фанатик, притом дурковатый. Тогда я объявил, что судно будет следовать дальше в Грецию, я не намерен у турок подлых брать политическое убежище, так как они часто с Москвой устраивают сделки и выдают перебежчиков. Старший механик Цхадая умолял меня не следовать в Афины, потому что его как коммуниста засадят за решетку. Я ему ответил, что его не тронут, так как греки соблюдают международные правила. Но он до того был сугубо узким человеком, что до него не доходила никакая истина. Он говорил, что боится черных полковников, которые у власти в Греции. И вот проходя Дарданеллы у порта Чанакалле, при подходе к борту турецкого служебного катера, Цхадая бросается на катер и устраивает шум - трясет в объятиях турецких представителей, а они его не понимают, т.к. он не знает турецкого языка. Турки подумали, что это и есть советский перебежчик и отошли от борта, а мне махнули рукой - следуйте. И я продолжил рейс в порт Пирей. После я узнал у греческих властей, что турки в Чанакалле не могли найти переводчика целые сутки, а когда узнали от него, что бежало судно, а его требуют возвратить его в СССР, то наш след к этому времени пропал. В общем турки заявили греческому правительству, что они дали бы нам убежище, но я ответил, что лучше с турками не иметь дела. Ну, а когда Цхадая вернулся в Сухуми, то мне писали друзья грузины и армяне, что над ним смеялся и потешался весь город».
12 августа 1972 года «Вишера» благополучно вошла в греческий порт Пирей. Беглецов встречали как героев. Их называли блестящей восьмеркой, показывали по телевидению, брали интервью, в их честь устраивались банкеты. Грекам особенно импонировало то, что беглецы прибыли прямиком в Грецию, а не попросили убежища в соседней Турции, с которой у них давние счеты.
После побега команда разъехалась по разным странам. Часть беглецов осталась в Европе. Павел Дудников и старпом Георгий Колосов выехали в США. Трагически сложилась судьба члена команды Павла Сиордии (1949 г.р.). Этнический грек, после побега он остался жить в Греции, но спустя год, тоскуя по оставшимся в Союзе родным, решил вернуться. В 1973 году по прибытии в Москву был арестован прямо у трапа самолета, позже помещен в Днепропетровскую спецпсихбольницу. В 1977 году Сиордия погиб, не выдержав пыток нейролептиками.
Павел Дудников работал на рыболовецких судах на Аляске, жил в Калифорнии, во Флориде. С ним встречались американские кинематографисты, планируя снять фильм о побеге, но не сложилось. На американских судах, где ему приходилось работать, Дудникова воспринимали как живую легенду, он вспоминал, что «американцы очень удивлялись, как я мог так блестяще оформить побег».
Побег 9 членов команды Дудников снимал на кинокамеру: стоянка в Сочи, Керчь, переход через Черное море, Босфор, банкет в Мраморном море. Но, к сожалению, во Флориде у Дудникова угнали машину, а с ней пропала и кинокамера с пленками. О побеге Дудникова готовил книгу проживавший в Женеве эмигрант Сергей Нерсесович Крикорьян, но не смог завершить работу. В июле 2015 года Крикорьян скончался.
Павел Иванович Дудников скончался 20 января 1996 года в городе Голливуд штат Флорида, в возрасте 68 лет.
Павел Дудников был заочно в 1973 году приговорён Верховным судом СССР к расстрелу за измену родине, остальные семеро беглецов - к 15 годам заключения.
Достаточно часто в дискуссиях об СССР задают логичный в общем-то вопрос: «автор, вот если все так было хорошо в твоем совке, то почему оттуда люди старались убежать на загнивающий Запад?»
И ведь действительно бежали. Кто как мог. На самолетах, вплавь или на своих двоих во время зарубежных поездок. Если рассматривать истории побегов, то порой люди рисковали собственной жизнью и жизнями других людей (как Овечкины), чтобы оказаться на вожделенном Западе. Складывается впечатление, что в СССР был такой ад, что граждане готовы были даже погибнуть – лишь бы из него выбраться. Но!
Для начала, начнем с того, что автор никогда не утверждал, что в СССР было всё хорошо. Проблем в СССР хватало. В экономике – недостаточное товарное покрытие зарплат (дефицит), в политике – отсутствие механизма сменяемости власти, в социальной сфере – алкоголизация населения и низкая мотивация к труду. Это лишь некоторые проблемы, которые в полный рост встали перед советским обществом в позднем СССР. Возникли они, конечно же, не в 80-х, а гораздо раньше, однако всем известные масштабы приобрели именно к перестройке. Перестройка ведь не на пустом месте возникла. То, что надо было что-то решать и менять – понимали многие. Что в итоге «нарешали и наменяли» – уже другой вопрос.
Тем не менее, все недостатки советской системы ни в какое сравнение не шли с ее достоинствами. Просто эти достоинства граждане перестали замечать, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся. Отсюда и представление, что «на Западе – всё тоже самое, как в СССР, только люди живут гораздо богаче и дефицита нет». Почему? Да потому что у них капиталистический мир, а у нас – социалистический лагерь».
Советские люди, конечно, не имели представления о том, как реально устроен западный мир. Они в лучшем случае видели его витрины, причем зачастую даже не видели лично, а слышали рассказы о них. Официальной пропаганде никто не верил, зато верили другу сестры жены, который из заграничной командировки привез японский магнитофон Fisher. Понятное дело, что «там» все хорошо живут, раз у них такие магнитофоны!!! Примерно с таким уровнем компетенции в вопросе особо одаренные советские граждане решались на побег.
Было ли подобное явление массовым? Нет, не было. Из 300 млн. населения не уверен, что наберется сотня человек, бежавших на Запад. Просто каждый такой побег имел серьезный общественный резонанс. Обобщение, что мол «бежали все, кто мог» – это очередная антисоветская байка. Сотни тысяч советских людей выезжали по тем или иным причинам за границу (в том числе в страны Запада), при этом бежали из них единицы. Более того, многие из тех кто бежал – как раз за границей никогда не были. Им, как в анекдоте, «Рабинович напел».
По настоящему массовая эмиграция началась с падением социализма, когда на всей территории бывшего СССР начался, извините за выражение, лютый писец. Национальные конфликты, криминал, коллапс экономики... В начале 90-х граждане вынуждены были перейти буквально на натуральное хозяйство, так как на еду денег просто не было. И вот тогда действительно за границу побежали многие. Но вовсе не от социализма, а от нарождающегося капитализма, которого все жаждали в перестройку. При этом бегущие были свято уверены, что бегут они именно от совка, и что именно коммунисты довели страну до такого состояния.
Не будем отрицать, что высококвалифицированные специалисты имели все шансы устроиться на Западе на порядок лучше, чем они жили в «развитом социализме» и, тем более, в «святые 90-ые». Прежде всего потому, что образование на Западе – платное. Чтобы стать этим самым высококвалифицированным специалистом, надо сначала отдать кучу денег. Такое могут себе позволить не только лишь все. Поэтому местные специалисты для работодателя стоят дорого. Дешевле нанять, например, русских инженеров, которых СССР бесплатно готовил в товарных количествах.
И вот русский инженер, в воспитание которого страна вложила кучу денег (начиная с детского сада и заканчивая ВУЗом), но который свято уверен, что это он «всё сам», прекрасно устраивается где-нибудь в США или Германии. Это в тупом совке его такого всего образованного не ценили и какой-нибудь шахтер мог получать больше Человека с Высшим Образованием. А тут совсем другое дело. Свой дом, две машины на семью, вагоны любой еды и горы барахла без всяких очередей. Лишь бы деньги были.
Вообще, если есть деньги, то на Западе ты себя будешь чувствовать прекрасно (наша элитка подтвердит). Там всё общество выстроено под людей с деньгами. В СССР ничего подобного не было. Даже самые богатые советские граждане типа Антонова или Пугачевой не могли приблизиться по уровню жизни к их коллегам на Западе. Просто потому, что в Советском Союзе не существовало такого социального расслоения, как в капиталистическом мире. Доходы распределялись будто масло по бутерброду: плюс-минус ровным слоем между всеми членами общества. Та самая советская «уравниловка», которая так бесила Людей с Высшим Образованием. Западное общество, напротив, имеет структуру ярко выраженной пирамиды. Естественно, при прочих равных, уровень жизни наверху пирамиды будет несравнимо выше, чем в советском бутерброде. Именно поэтому советские специалисты, оказавшись в западном обществе на верхних ступенях пирамиды, просто писались от восторга. Ой, какой у них сервис! Ой, какие у них дома! Ой, какие машины!